Бригада с запада

– А вот так, – вздохнул майор. – Руками наших заключенных, точнее говоря. Не всю, конечно, дорогу, а тот ее участок, который будет пролегать мимо нашего поселка. Говорят, на строительстве не хватает людей. Может, оно и так – не хватает… Мне уже дан приказ сформировать из заключенных строительную бригаду. Строительный отряд, точнее говоря! А для этого перевести их из конвойников в бесконвойников. Ну а коль приказ, то его следует выполнять. Будем формировать бригады. Хотя кого переводить, а кого нельзя переводить ни в коем случае – это, понимаешь ли, тоже задача… Переведем какого-нибудь варнака, а он и ударится в бега! Лови его потом! Хотя, конечно, из этих мест далеко не убежишь, а все равно… В общем, вот тебе еще один мой приказ – присматриваться к каждому заключенному, которого придется переводить в бесконвойников. Просвечивать его насквозь! На три метра вглубь под его ногами! Особенно тех, кто по своей воле будет проситься в бригаду. А такие будут, уж я-то знаю. А уж как ты это будешь делать – это дело твое. На то ты и кум.

Глава 5

И пошла у Сергея служба. Ну а что? Хочешь или не хочешь, а приказы надо было выполнять. Сергей и приступил к их выполнению. Вначале дела шли со скрипом, затем пошли веселее. Сергей втянулся в службу, обзавелся осведомителями, еще часть осведомителей досталась ему от прежнего оперуполномоченного Алябьева. То есть у Сергея появились в лагере свои глаза и уши, а это очень важно для лагерного кума – иметь в лагере глаза и уши. Это означает, что ты владеешь важной информацией, что ты в курсе дел, которые подспудно творятся в лагере. Может, и не всех дел, но хотя бы некоторых, самых важных и потенциально опасных.

Постепенно формировалась и бригада будущих строителей магистрали. Кого-то из заключенных Сергей рекомендовал в такую бригаду, кого-то рекомендовать не хотел, руководствуясь ему одному известными соображениями. Начальник лагеря доверял мнению Сергея о том или ином заключенном, и это Сергея ободряло. Это, несомненно, означало, что у него все получается, он становится настоящим лагерным уполномоченным-кумом. Но никакой радости от этой мысли Сергей не ощущал. Наоборот, отчего-то она его тяготила, вызывала в нем неудовольствие и даже отвращение. На свою службу он смотрел, как, должно быть, ледащая лошадь смотрит на свой хомут: хочешь того или не хочешь, а тащить его на своей шее надо, потому что нет никакой возможности его сбросить.

Такая душевная угнетенность не проходила в нем даже тогда, когда он заканчивал работу и возвращался домой. Домой… Сергей упорно не желал называть выделенное ему жилище домом – отчего-то у него протестовала душа против такого слова. Какой же этот дом? Разве о таком доме мечтал Сергей? Это холодный и неуютный казенный угол, а не дом. И, что самое главное и печальное, нет у Сергея никакой возможности выбраться из этого угла, потому что выбраться означало поменять место службы. Добровольно он этого сделать не мог – он был человеком военным, а значит, исполнял приказ. Конечно, можно было написать рапорт о переводе в другое место, при желании можно было бы написать хоть десять рапортов. Да вот только что с этого проку? Все равно ведь не переведут, а если и переведут, то наверняка в такое же место, как и то, где он служит сейчас. А то, может, еще и в худшее – хотя есть ли где место хуже, чем этот чертов Участок номер семнадцать?

Не ладилось у Сергея и с личной жизнью. И речь здесь шла не только о женщинах, вернее сказать, не столько о женщинах. С женщинами, теоретически рассуждая, у Сергея особых проблем как раз и не было. Он был молод, красив и одинок, да еще и с приличной, по местным меркам, жилплощадью, и потому на него сразу же положили глаз местные красавицы. В принципе, при желании Сергей мог бы даже жениться – кандидаток на роль его невесты хватало. Но он пока не хотел жениться.

Не было у него и настоящих друзей. Да, он изредка встречался с другими офицерами, даже приглашал их к себе домой, даже они вместе пили водку, но на этом все и заканчивалось. У офицеров была своя жизнь, у Сергея – своя. А завести какого-нибудь закадычного друга-приятеля Сергею хотелось. По характеру он был человеком общительным, и одиночество его тяготило.