Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики

Те молодые люди, которые пришли в бандитские «бригады» в конце 80-х, формировались именно в этот период: в конце 70-х им было по 10—11 лет, в середине 80-х – по 16—17. Напомним, что Саша Белов из сериала «Бригада» стал рэкетиром в 1989 году, когда вернулся из армии 20-летним молодым человеком. И трем его друзьям было столько же. Они были продуктами позднесоветского воспитания, когда со всех трибун провозглашались правильные лозунги, а в реальной жизни редкий из них претворялся в жизнь, а то и вовсе представлял из себя диаметрально противоположное. Как выразился Владимир Вдовиченков (исполнитель роли Фила в «Бригаде»): «Я ненавижу совок». Судя по всему, он имеет в виду именно «совок» времен Михаила Горбачева, когда будущему «бригадиру» было от 16 до 20 лет (он родился в 1971-м).

У тех людей, что пришли к власти в марте 1985 года, был шанс направить энергию молодежи в позитивное, созидательное русло. Но вместо этого началась антиалкогольная кампания, которая при всех своих плюсах в общем итоге принесла больше зла – ожесточила общество и подтолкнула значительную часть молодежи к криминалу. А в 1987 году к этому процессу подключили идеологию – началась так называемаягласность, которая, по сути, стала форменным гробокопательством. Не случайно за эталон в этой кампании был взят грузинский фильм «Покаяние» (1984), где главный герой в финале выкапывал из могилы труп своего отца-преступника и выбрасывал его в пропасть. Это был сигнал для молодежи – делайте то же самое со своими родителями, историей, страной. И молодежь этот лозунг подхватила. Ведь человек существо биосоциальное – в нем в равной мере содержится как доброе, так и злое. И от социальной среды зависит, какое из этих качеств в нем возобладает. Как говорил Ницше: «В человеке живут тварь и творец». Горбачевская перестройка разбудила во многих людях тварей, которые оказались лучше организованы, чем творцы. После этого великая страна неумолимо покатилась к своему трагическому финалу. Возглавили этот процесс три движущие силы: власть, интеллигенция (ее либеральное крыло) и организованная преступность. Все они были кровно заинтересованы в том, чтобы на смену социализму пришел капитализм, при котором их власть должна была стать во сто крат сильнее, чем прежде. Вот почему в программе либералов под названием «500 дней» в одном из разделов под названием «Теневая экономика» заявлялось прямо:

«Логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы...»

Многих граждан страны подобная направленность программы буквально бросила в шок. Ведь предлагалось дать полную свободу дельцам теневой экономики. Мыслимое ли это дело? Между тем депутаты Верховного Совета России практически единогласно проголосовали за эту программу. Что же ими двигало в тот момент? Только ли желание бескорыстно помочь теневым структурам легализоваться на законных основаниях или же за этим их решением стояла иная, преступная корысть?

Буквально за тридцать последних лет советская теневая экономика выросла и окрепла до огромных размеров. Победить ее теперь оказалось практически невозможно. В 1986—1990 годах, в период зарождения и становления на ноги настоящего советского гангстеризма, теневая экономика обрела новые силы и открыла для себя неизведанные ранее возможности. И вот в 1990 году произошло почти что официальное объединение несметных капиталов теневиков и гангстеров – возвращение изъятых через рэкет сумм в «черные» банки теневой экономики. Поэтому рвущиеся к власти демократы, наученные горьким опытом коммунистов, избрали для себя наиболее оптимальный вариант – дать теневикам зеленый свет. Депутат Галина Старовойтова, выражая подобные настроения, говорила прямым текстом:

«Поезд ушел, и вы не докажете, что это криминальный капитал, поэтому надо разрешить криминальный капитал вложить в экономику. Ведь в нашей экономике, в ее криминальном секторе действуют наиболее сметливые, предприимчивые люди, которые и могут завтра определить судьбу нашей экономики. У них есть и связи, и зарубежные в том числе. Фактически они создали структуры, которые надо только легализовать».

О том же самом говорил в унисон Старовойтовой и экономист Николай Шмелев:

«Крестных отцов» надо легализовать. Если будут нормальные деньги, если им не страшно будет открыть свой магазин или свою фирму, если им дадут государственные гарантии, они будут работать на реформу. Я же многих такого типа людей знаю. Да, они уголовники, но они мечтают быть порядочными людьми. Дайте им возможность быть ими. Скажем, он хочет «Мерседес», хочет лебедей на дачу – дайте ему лебедей и «Мерседес».

А люди с улицы потерпят. Зато зайдете в магазин за молоком, за мясом, за колбасой, за колготками – а они на полках, на прилавках. Это ситуацию сбалансирует».

Из высказываний противников подобных идей приведу лишь слова специалиста по борьбе с организованной преступностью генерал-майора милиции Вячеслава Комиссарова, который в конце 80-х заявил следующее: