Бригадир

Уехал он вечером. Над опустевшим рынком сгущались сумерки, когда Спартак вышел его провожать. Проводив, повернул обратно к кафе. На террасе махала метлой женщина в темно-синем техническом халате. Платок на ней пуховый, и не понять, сколько ей лет, двадцать или сто двадцать. Да Спартаку это и не нужно. Коньяк согрел кровь, напитал поры, оживил желания, но уборщицами он точно не интересуется. Сейчас домой поедет, там Жанна. Она хоть и не очень довольна своим гражданским мужем, но в постель всегда пожалуйста… А может, девочек заказать? Он, конечно, не сторонник развратной любви, но почему бы изредка и нет? Можно в автоколонну позвонить, Мартын здесь, Гобой тоже, Бабая можно взять, Угрюма… А что, давно не отрывались…

По-любому разговора с Мартыном и Гобоем не избежать. Им все равно надо объяснить, с какой это радости Спартак решил платить ворам. Доводы у него, конечно, есть, пацаны его поймут, но все равно приятного мало…

Техничка стояла к нему спиной, до нее оставалось метров десять, когда она вдруг резко развернулась к нему лицом, отбросила в сторону метлу и вытащила из кармана пистолет.

Спартак даже понять не успел, что произошло, как выстрел взорвал тишину. Пуля хоть и маленькая, но в грудь ударила кувалдой. Спартак упал, раскинув руки, но сознания не потерял. Перед глазами все плыло, но все-таки он увидел, как Простофил и Протас наваливаются на женщину, заламывают ей руки.

Тут же перед глазами всплыло лицо Мартына, в ушах эхом прозвучал голос Гобоя:

– «Скорую» давай вызывай…

И Бабай появился. Он поднял Спартака на руки, потащил в кафе, кто-то помогал ему.

В груди пожар, невыносимо болели ребра, в ушах шум, голова кружилась, тело немело, но Спартак сознания не терял. А в комнате отдыха, куда отнес его Бабай, ему даже стало легче. Может, потому, что потолок вернулся на место и теперь был над головой, и пол уже под ногами, а не где-то в бездне. Он даже нашел в себе силы говорить.

– Где эта сука? Сюда ее!

– Молчи! Тебе нельзя говорить! – Мартын стягивал с него рубашку.

Гобой ковырялся в индивидуальной аптечке, которую принес Угрюм.

– Сюда ее, я сказал!

В комнату привели «техничку». Платка на ней не было, черные волосы растрепаны, в глазах ненависть, на губах кровь и презрительная ухмылка.

– Как зовут? – спросил Спартак, глядя, как Гобой прикладывает к ране ватный тампон.

Вроде бы несерьезная рана, сердце не задето, возможно, даже легкие не пострадали. Но вдруг она смертельная? Сейчас ему более-менее хорошо, а потом раз, и все.

– Марина.

– Кто меня заказал?

– Никто. Я сама заказала.

– Ну и что я тебе сделал?

– Ты Аслана убил.

– Аслана?.. Ты к нему какое-то отношение имеешь? – удивился Спартак. – Ты же не чеченка.

– Нет, но я его люблю… И раньше любила, и сейчас люблю… И он меня очень любил!

– Решила за него отомстить?

– Чтоб ты сдох!

– Заткнись!

Протас не стал запугивать ее. Он ударил девушку локтем под дых. Охнув от боли, та опустилась на колено.

– Ты уже сделала все, чтобы я сдох. Зачем орать?..

Гобой подошел к девушке, взял в руку ее подбородок, задрал голову вверх, пристально посмотрел ей в глаза:

– Кажется, я ее видел… Да, она к Шамхану приходила… Шамхан Спартака заказал?

– Да пошел ты!

– Заглохни, подстилка чеченская!

– Я не подстилка! – Марина вздрогнула так, как будто ей влепили пощечину. – Я любила Аслана!

– А ничего, что твой Аслан подъехал к нам со своими отморозками, стрелять начал, гранат накидал?.. Может, нам в задницу его целовать надо было? Ну, из-за того, что ты его любишь…

– Твой Аслан бандитом был, – чувствуя, как иссякают силы, сказал Спартак.

Веки тяжелели, глаза закрывались, и только сильная боль в груди удерживала его на плаву, не позволяя провалиться в бездонные глубины небытия.

– С мечом пришел, от меча погиб… У русских так водится… Или ты не русская?

– Русская. Но это ничего не значит! Мне все равно, кем Аслан был, русским или чеченцем. Я за него мстила, а не за чеченца!

– Заткнись! – махнул на нее рукой Мартын. И, обращаясь к Гобою, спросил: – Слышь, чего мы здесь? Спартака в больницу надо везти. Пока «Скорая» подъедет…

– Точно! Давай в машину!..

– Постой! – Спартак с трудом поднял руку. – С этой что делать?

– Мочить, и все дела, – не раздумывая, решил Мартын.

– А сможешь? Все-таки баба…

– Ну, если надо…

– А надо?

– Она же в тебя стреляла. Каплан хренова…

– Она за пацана своего мстила… Мне бы такую бабу, которая бы за меня так отомстила…

– И мне, – кивнул Бабай.

Но на него зашикали, замахали руками. И только Спартак удостоил его внимания:

– Так забирай… Пусть с тобой будет… Пусть живет…

– Ну, она вроде ничего…

– Какое ничего?! Ты чо, в натуре! – Мартын красноречиво постучал пальцем по виску. – Она Спартака чуть не замочила!

– Да вы меня не хороните. Со мной все путем будет…

– А если нет? – Бабай в заторможенном раздумье посмотрел на Спартака, перевел взгляд на Марину. – Если с ним что-то случится, я тебя своими руками…

Он показал, как скручивают голову бешеной курице.

– Вот тогда и оторвешь… – погружаясь в водоворот головокружения, сказал Спартак. – А пока пусть живет…