Бригантина, 66

Сломанная рука заживала очень медленно, но Кусто все внимание обратил на левую. Тщетно он пытался пошевелить пальцами, они не слушались. Изо дня в день, неделю за неделей он напрягал всю свою волю, чтобы заставить их подчиниться. Врачи еще раз проверили левую руку и вынесли приговор: лучевой нерв не действует. Один из них сочувственно сказал:

— Лейтенант, привыкайте к мысли, что вам придется ходить со скобой на руке.

— Ни за что, — отрезал пациент.

Он купал руку в особой ванне, сражался со своими не-гнущимися пальцами, словно с врагом, которого надо взять в плен живым. Через восемь месяцев один палец зашевелился! Кусто продолжал борьбу, и вскоре рука заработала.

Теперь пальцы, которые как будто были обречены на неподвижность, делают самую тонкую работу, даже чинят кинокамеры. Кусто сам заставил инвалидность отступить и помогает другим, кто борется с недугами. Один из лучших подводных пловцов на «Калипсо» — молодой человек, у которого нога изуродована полиомиелитом. Другой потерял три с половиной пальца при взрыве минного детонатора. Из-за покалеченной руки его не допускали до подводных работ. Кусто пошел с ним к флотскому врачу. Парень искусно прятал руку и благополучно прошел осмотр. Врач хотел уже подписывать бумаги, но тут хитрость раскрылась.

— К сожалению, капитан, я не могу его пропустить, — сказал врач.

— Но он отлично может быть матросом и подводным пловцом на «Калипсо», — настаивал Кусто.

В конце концов врач уступил, выдал справку: разрешается работать только на корабле Кусто.

Автомобильная катастрофа закрыла Жаку-Иву Кусто путь в авиацию. Словно сама судьба вмешалась — большинство его товарищей по факультету в Академии морской авиации погибло во время второй мировой войны.

После больницы Кусто в 1936 году направили в Тулон инструктором на крейсер «Сюфрен». Здесь он познакомился с худощавым смекалистым лейтенантом, по имени Филип Тайе, который любил плавать не меньше его. Вскоре Кусто заметил, что плавание помогает руке обрести прежние качества. Вместе с Тайе они каждый день плавали в волнах Средиземного моря и стали едва ли не самыми искусными кролистами Тулона.

Сразу, как только в продаже появились водонепроницаемые очки, Тайе заприметил их.

— Это настоящее чудо, — сказал он Кусто. — В очках под водой замечательно видно. Там новый мир.

Кусто надел очки, вошел в воду и окунул лицо. Как отчетливо видны камни, водоросли, рыбы — все то, что незащищенному глазу представлялось будто в тумане! Рядом в воде плескались дети со своей мамашей.

Кусто сказал ей:

— А вы знаете, здесь кругом столько рыбы!

— Рыба? — Она даже вздрогнула. — Дети, дети, скорей выходите на берег!

Кусто снова погрузил лицо в воду — и «цивилизованный мир разом исчез», как он пишет в своей книге «В мире безмолвия». С первой минуты он понял, что отныне его жизнь принадлежит подводным дебрям. Как для Эндимиона в стихотворении Китса: «Видение земли ушло как сон, над головой сомкнулся океан».

Глядя через «окошки»-очки, Кусто и Тайе взмахнули ногами и нырнули.

С каждым разом они погружались все глубже. А затем открыли для себя и резиновые ласты, которые увеличивали «мощность» ног на сорок процентов. Из садового шланга Тайе сделал дыхательные трубки; теперь они могли плавать, не поднимая головы, все время видя подводную жизнь. И тут они познакомились с Фредериком Дюма, стройным ныряльщиком, который намного опередил их в превращении человека в рыбу. Так составилась знаменитая тройка пионеров подводного плавания.

Дюма в детстве много болел, не мог даже ходить в школу. Его родители переехали в Санари-сюр-Мер, и море подарило мальчику здоровье. Отец и мать Фредерика сами были педагогами; он сдал дома все школьные экзамены.

Свой первый подводный фильм «На глубине десяти саженей» Кусто, Тайе и Дюма сделали без дыхательных аппаратов. Они нашли грот, который пронизывал насквозь подводный риф Маньон. В гроте обитало множество меру — рыб, напоминающих окуня. Кусто хотел заснять момент, когда Дюма бьет острогой рыбу. Надо было, набрав в легкие воздух, за короткие секунды проделать под водой маневр, чтобы одновременно быть на месте. Ныряли с противоположных концов островка, причем бугор мешал им видеть друг друга. Они все рассчитали, и съемки удались.

Вот как это было сделано. Третий товарищ, Стоя на бугре, подал Кусто знак нырять. Через четыре секунды он подал такой же знак Дюма. Тем временем Кусто погрузился на глубину пятнадцати метров, просунул камеру в грот и нажал спуск в тот самый миг, когда с противоположной стороны показался его друг. Плывя навстречу камере, Дюма пронзил острогой меру. Из таких эпизодов был составлен фильм на восемнадцать минут.

И снова Кусто подумал: насколько легче было бы работать с дыхательным аппаратом!

Глава третья РОЖДЕНИЕ АКВАЛАНГА