Бригантина, 66

Конфликт начинается утром, когда обнаруживается новый поселок. Тут уже полиция выполняет как ритуал все, что ей положено. Но действия ее, к общему удовольствию, ограничены рамками давно принятого закона: нельзя выбросить из этих почти бутафорских лачуг живых людей, детей и стариков, и спор неизбежно переходит в высшие сферы, в судебные инстанции. Полиция умывает руки: пусть уж теперь беспокоятся за свои пустыри сами владельцы, пусть нанимают дорогих адвокатов, пусть дают взятки одним словом, раскошеливаются; посмотрим, что у них из этого получится.

У них ничего не получится, сколько бы они ни старались. Ничего не получится, ибо, помимо судебных инстанций, адвокатов и прокуроров, денег и связей, есть на их пути еще один противник, обладающий поистине огромной силой, противник, которого нельзя подкупить и нельзя обойти, который с каждым днем становится все сильнее и сильнее.

Дальше события развиваются по следующему сценарию: одновременно с возмущенными владельцами, которые кидаются в суды и во все прочие инстанции с требованием согнать с их пустыря наглых захватчиков, эти несчастные, получившие, наконец, какое-то жилье, входят в правительство с просьбой утвердить за ними права на захваченную землю. Можете быть спокойны, они делают это достаточно квалифицированно, убедительно и красноречиво, — в рядах тех, кто всемерно поддерживает их, немало превосходных адвокатов, и обращения составлены строго по форме. И вот тут-то, когда эти просьбы поступают в правительство и оно должно принять решение, вот тут-то и вступает в игру тот великий фактор — могучий противник и могучий союзник, о котором говорилось выше. Имя ему — общественное мнение.

Надо отдать должное прогрессивным силам Чили — общественное мнение страны формируется и организуется ими; оно их великий соратник в каждом большом деле, в повседневной борьбе за улучшение жизни народа. Начинается активная кампания в прогрессивной печати, широкие выступления в разных формах и с разных трибун. Вокруг обсуждаемого вопроса создается такая напряженная, даже накаленная атмосфера, что правительству становится ясно: тут не обойтись ни полумерами, ни. компромиссами, любое неполноценное решение неизбежно, обернется против него. А правительство — это ведь тоже люди, большинство из них вовсе не заинтересовано в том, чтобы перестать быть правительством. Они достаточно опытны, чтобы знать: ничто на земле не вечно, впереди — не за горами! — новые выборы, и иные из них надеются остаться депутатами, а другие из депутатов стать сенаторами… А общественное мнение — ведь это прежде всего тысячи избирателей, тысячи голосов. Вот и поди попробуй его игнорировать. И захват узаконивается, и застроенный за ночь пустырь становится собственностью тех, кто его застроил, а они уже к тому времени, пока вопрос рассматривался, успели, насколько это было в их силах, благоустроиться. Теперь им не так страшна наступающая зима.

Мы поглядели несколько «грибных поселков» разного типа, а в одном месте видели даже просто небольшой сруб, вот так выстроенный на чужой земле, правда, в довольно трудном для жизни месте — на крутой горе. Тяжба еще идет, но хозяйство уже существует, бродят куры и утки, собаки и кошки.

Дорога по берегу океана тянется очень далеко, собственно, идет она вдоль всей страны, и мы долго ехали по ней мимо поселков, деревушек и городков главным образом курортного типа. Ах, какое это побережье! Своеобразие дикое, неповторимое, нигде и ничем не испорченное цивилизацией. Оно скалистое, и это не просто скалы — время, и ветры, и волны превратили их в свои скрижали, исписали их своей клинописью, исчертили своей мудреной графикой, хитрой живописью. Это какой-то естественный кубизм, супрематизм, какой-то самопроизвольный и невольный формализм. Кое-где рельеф местности с толком и со вкусом используется — в скалы органично встроены дома из такого же темного дикого камня. Это красиво. Кое-где плоские скалы превращены в пьедесталы для скульптуры. На одной такой скале лицом к океану поставлено каменное изваяние Христа, очень впечатляющее в этом поразительном пейзаже.

На дороге нам часто встречались торговцы со странным товаром — огромными мотками каких-то темно-коричневых ремней. Что это? Сыр? Колбаса? Какое-то растение? Да, это морские водоросли, которые используются в пищу. Алйсия Саморано покупает моток. Дети неохотно их едят, но мать настаивает — эти водоросли очень полезны.

Я не была в Скандинавии дальше Финляндии, но мне кажется, что чилийское побережье по своей конфигурации ближе всего к норвежским шхерам. Во всяком случае, никакого специфически южного колорита в нем нет. Кое-где дорога шла над пляжами, заполненными купальщиками; кое-где пляжи возвышались над дорогой — высокие, иногда почти отвесные песчаные косогоры, на которых живописно располагались купальщики. Их было много в этот воскресный день, жаркий день чилийского лета в канун Нового года.