Читаем Бригантина, 69–70 полностью

Еще пример. Пристипома, или рыба-кабан. Ее издавна добывают в тропических водах. Во многих районах мира эта рыба, не уступающая по вкусу лососевым, пользуется большим спросом. Наши суда могли бы брать ее в районе Гавай в больших количествах. Но какой-то период эта рыба заражена паразитами — рачками, и это неуместное в данном случае слово «паразит» отрезало ей путь к потребителю. Смешно, право, морские паразиты далеко не всегда соответствуют своему названию. В данном случае паразитирующие на кабане рачки не только вполне съедобны, но и более вкусны, чем сама рыба. Куда лучше было бы говорить о выгодном соединении лососеподобной мякоти с креветками. Но сработало испугавшее несведущих людей из министерства торговли слово «паразит», и Министерство рыбной промышленности запретило лов кабана. И очень жаль…

Лишь на днях я прочел в «Правде» корреспонденцию, что на камчатские рыбокомбинаты поступила первая партия этой великолепной рыбы. Могу только присоединиться к призыву автора корреспонденции увеличить добычу.

Вообще трудно сказать, какими реальными соображениями руководствуются те, кто решает торговую судьбу рыб. Если в истории с кабанами все совершенно ясно, то судьбу минтая явно определили иррациональные силы. Долгое время минтай считали почему-то непищевой рыбой и отправляли на муку. Он до сих пор не пробился к прилавку, несмотря на то, что «заражен» рачками гораздо меньше, чем удивительно быстро ставшая популярной угольная рыба. В Беринговом море минтай вообще ничем не заражен. Почему ему так не везет? Не знаю. Может, название у него подозрительное: минтай? Такая же история со стрелозубым глубоководным палтусом, которого «не пускают» на прилавок из-за того, что его мясо разваривается. Не надо варить, надо жарить!

Вот и получается, что с рыбой дело обстоит очень неблагополучно. А в океане много хорошей рыбы. Сочетая траление с пелагическим ловом, мы сможем уже в 1970 году значительно увеличить объем вылова в новых рыболовных районах. Тихого океана.

Открытые в последние годы районы отличаются высокой продуктивностью. Только Австралийский шельф и Зондский архипелаг могут дать 20 миллионов центнеров, а раньше считалось, что столько дает весь Индийский океан.

Планктон

На планктон ученые возлагают самые большие надежды. Только с его помощью мы сможем обеспечить белком быстрорастущее население. Белковая паста из планктона во многом должна заменить хлеб, рис и картофель.

Здесь тоже пора расстаться с некоторыми обывательскими догмами. Во-первых, планктон — это не только собрание микроорганизмов. В его составе много, скажем, рачков, достигающих 12 миллиметров. Этими рачками, кстати, особенно охотно питаются киты. Но людям они с успехом заменят креветок, тем более что запасы их исключительно велики. Кроме того, даже мелкие составляющие планктона, остающиеся в марлевом сачке, вполне пригодны для еды. Это богатая белками, витаминами и микроэлементами пища. И очень вкусная к тому же. Я с удовольствием ел только что выловленный отжатый планктон. Он очень напоминает крабовую лапшу.

Но к добыче планктона надо подходить с еще большей осторожностью, чем к лову рыбы, чтобы не наделать непоправимых глупостей. Планктон подвержен сильнейшим колебаниям численности. Вспышки жизни часто чередуются с массовой гибелью. Поэтому добыча его должна жестко приспособиться к таким циклам. Всякий валовый подход здесь губителен. Планктоном питаются рыбы и киты. Значит, нужно оставлять достаточное его количество и на их долю. Планктонную стадию проходят многие обитатели моря, в том числе, как уже говорилось, крабы. Следовательно, необходимо точно знать, когда, где и сколько планктона брать.

Очевидно, эта проблема тесно связана со стерильными зонами выноса. Безбоязненно можно добывать лишь такой планктон, который безвозвратно уносится течениями.

Познакомимся теперь с некоторыми цифрами мирового улова. Они весьма показательны.

Море и мир 2000 года

В 1968 году общий улов составил 640 миллионов центнеров. Из них 582 — рыбы, 33 — моллюсков, 15 — ракообразных, 7 — водорослей. Таким образом, на рыбу приходится 90 процентов мировой добычи. К концу века общий улов должен значительно увеличиться. Английский ихтиолог Д. Кушинг предсказывает, что в ближайшие 10–20 лет он удвоится. Вместе с тем среднегодовой прирост мировой добычи снижается. Если в 1955–1960 годах он составлял 33 миллиона центнеров, то в последующее пятилетие снизился до 23. Такое сокращение — дань обреченности тралового лова.

Она целиком определяется неравномерным ловом. Ведь 85–90 процентов общего улова дают районы континентального шельфа. Открытый океан все еще остается целиной. Рыбы глубоководных районов, материкового склона и открытого океана или становятся жертвами хищников, или погибают естественной смертью. В обоих случаях проигрывает человек.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже