Бриллиант

После такой обильной трапезы мы разошлись весьма рано, устав от безделья. Теперь, сидя под одеялами с подарком в руках, поглаживая длинные шелковистые кисточки сумки, я внезапно заметила мягкие потрепанные края какого-то бледно-зеленого конверта и аккуратно извлекла твердый хрустящий пакет, поспешно развязав ленту, скреплявшую его. Я развернула измятую бумагу и увидела тонкий блестящий лист. Там на этом увядшем дагерротипе на широком искусственном романтическом фоне, на котором были изображены горы, деревья и старинные колонны, хаотично увитые розами, стояла маленькая важная девочка в старомодном кринолине, уставившись прямо в глаза зрителям. Сразу за ней, почти сбоку, в бледном официальном платье с оборками, украшенными крошечными шелковыми бутонами роз, и кружевами на запястьях, находилась мама — очень молодая и стройная.

Объект ее пристального взгляда можно было разобрать только с большим трудом. Высокий человек в военной форме, едва различимый из-за плохого качества изображения, казался почти нераспознаваемым. Его лицо представляло собой пятно, как будто оно было стерто или сцарапано, черты полностью исчезли. Но я знала, что это мой папа, и поцеловала место, где должно было быть его лицо. Я встала, чтобы поместить это ценное изображение около своего туалетного столика, где, как я была уверена, рассматривая собственное отражение, смогу видеть и его и помнить о нем каждый день.

Глава шестая

Этот вечер был обречен. Он завершился встречей с привидением и странным звоном колокола. Я выбралась из двухколесного экипажа, дрожа от холода, приподнимая свои юбки над булыжниками и стараясь держаться подальше от маленьких оборванцев, круживших вокруг нас и наступавших ногами в кучи свежих лошадиных экскрементов. Небо надо мной было чистым и темным, полным миллионов крошечных звезд. Передо мной приветливо горели яркие факелы, а сбоку каменные ступени вели по направлению к залу Гильдии. Его величественные верхние комнаты подпирались колоннами и арками, создававшими навес над огороженной бордюрами открытой каменной площадью внизу, на которой стояли классические статуи принца датского Георга и королевы Мари, его жены. На главной улице у всех входов стояли стражники. Разглядывая свиток в каменной руке принца, я предполагала, что там содержатся особые волшебные указания, как исполнить все наши мечты, поймав удачу… Меня переполняло волнение. Был канун Нового года, мой первый бал — и на нем я могла встретить Чарльза Эллисона.

Всего несколько дней назад мы приняли посетителя, мистера Льюиса, члена городского совета, который несколько лет назад консультировался с мамой относительно смерти своей жены. Но в настоящее время его заботы уже находились весьма далеко от прошлого и были нацелены на приобретение новых привязанностей, хотя все его попытки оказались тщетными. Мне нравился этот стареющий щеголеватый джентльмен с блестящими глазами, низким глубоким голосом и смехом, который доносился из-под его густых с проседью усов.

Когда он бывал у нас, я всегда знала об этом, поскольку после его ухода сильный сигаретный запах оставался в доме в течение долгих часов, но сегодня, помимо этого характерного, но не отталкивающего аромата, он также принес две блестящие белые карточки, украшенные золотой надписью, — приглашение для каждой из нас посетить бал в качестве гостей. Извиняясь за краткое уведомление, он объяснил, что событие уже почти отменили из уважения к длительному трауру королевы, но поскольку ее нет в Виндзоре, бал все-таки состоится.

Когда мы сели пить чай, мама выразила свое нежелание, опасаясь социального остракизма, связанного с прочно укоренившимся осуждением ее деятельности. Но вскоре он разубедил ее, с хриплым хихиканьем сообщив, что ходят слухи, будто сама королева советовалась с ней, сильно повысив ее репутацию.

«Разве можно по-прежнему смотреть на очаровательную госпожу Уиллоуби свысока, если спиритуализм удостоился внимания и доверия королевы?» — пошутил он. Но, конечно, он был необъективен.

Мама притворилась, что удивлена этим сплетням, со смехом отнекиваясь от весьма «смешного предположения» о королевской аудиенции. Но когда он ушел, она была обеспокоена, каким образом могли распространиться слухи, опасаясь, что проболтался извозчик, но в то же время, что бы кто ни говорил сейчас, никто не знал об окончательном неодобрении Виктории.

А поскольку королева благополучно пребывала в Осборне, почему бы нам было не посетить бал!

* * *

Как только мы переступили порог высоких двухстворчатых дверей и поднялись по величественной изогнутой лестнице, на неизвестную доселе в Виндзоре миссис Уиллоуби уставилось множество пар глаз. И хотя в некоторых сквозило набожное отвращение, большинство явно были восхищены. Одетая этим вечером в черное шелковое платье, мама прекрасно выглядела, на ее шее горело изумрудное ожерелье, оттенявшее ярко-зеленый цвет ее глаз.

Я чувствовала себя совсем незаметной в бледно-сером платье и простом ожерелье из черного янтаря, дополненными сумкой, которую мама подарила мне на Рождество.