Бриллиант

Я осталась сидеть в одиночестве. Я сожалела, что вечер закончился так ужасно, и решила выйти на балкон подышать прохладным ночным воздухом. Глядя на черные контуры кустарников и деревьев в саду, чувствуя только печаль за принца Дулипа, я с трудом сдерживала слезы. Независимо от того, о чем он мечтал, я знала, что его надеждам не суждено сбыться. Кража бриллианта могла принести только несчастье… Его мать умрет, хотя не скоро, но она успеет посеять в его сердце такие тревожные семена, которые принесут ему лишь горе. Повторяя слова его отца, я мысленно увидела Дулипа в среднем возрасте, едва узнав в полном лысом человеке его, который однажды будет стоять на коленях, плача и хватая Викторию за подол ее платья, и просить у полной пожилой женщины прощения. А позднее, в конце его жалкой одинокой жизни, со сломленным из-за интриг духом, он в припадке упадет на грязный потрескавшийся пол. Но даже перед смертью навязчивая идея вернуть потерянный трон все еще будет нависать над ним, словно серое облако гибели. Красивый молодой человек, которого я встретила здесь этим вечером, не хотел избежать этой участи, и ничто не могло изменить это. Выбор, который он сделал, был обречен из-за проклятия бриллианта.

Услышав внезапный слабый шелест позади себя, я увидела, что шторы начали раздвигаться. Когда я повернулась, то увидела там Чарльза, за спиной которого упали занавески, скрыв нас обоих. Улыбаясь, он протянул ко мне руки, и я почувствовала сильное облегчение, воскликнув:

— Чарльз. Я так сожалею! Если бы только я могла что-нибудь сделать, чтобы все изменить…

— Иди сюда, дай мне тебя обнять. Не волнуйся. Дулип так рад получить камень назад, он не будет долго сердиться. Все закончилось, Алиса. И я богат, как и говорил тебе! — он говорил очень тихо, с тревогой оглядываясь на двери. — Где мы можем встретиться и когда? Теперь мы должны действовать быстро. Я знаю, что Тилсбери захочет в скором времени покинуть Англию, и я не буду рисковать, дав ему забрать тебя. — Он приблизился, пытаясь меня обнять, но я сопротивлялась, отстраняясь и чувствуя себя озадаченной.

— Что происходит, Чарльз? Те способности, которыми, как они говорят, я обладаю — я не хочу этого. Что это за дар, который заставляет людей ненавидеть тебя. Сначала Виктория и мама, а теперь Дулип и я. Мама и Тилсбери втянули меня во что-то развращенное и зловещее, в мир, где я не могу контролировать свои действия. Я не желаю иметь ничего общего с этим «видением» — так же, как и с ребенком, которого ношу. Я так боюсь будущего, всего. Но если ты все еще мой друг и не возненавидел меня…

Чарльз выглядел обеспокоенным.

— Алиса, не волнуйся, — пробормотал он. — Мы скоро будем вместе. Я заберу тебя. Мы сбежим от них. Обещаю, что ты не будешь больше иметь ничего общего с этим. Я понимаю, почему он так ценит твой дар. Ему это нужно для его исследований. Я был свидетелем многих спиритических сеансов в этом доме и знаю, что лишь немногие дают такой драматический результат, который мы наблюдали сегодня вечером. Он сделал паузу, а потом спросил: — Но о каком ребенке ты говоришь? Бедная Алиса, этот вечер вызвал у тебя такие странные фантазии…

Я застонала, поскольку поняла, что Чарльз ничего не знает. И теперь я должна была произнести те ужасные слова:

— Чарльз… я была настолько уверена, что Нэнси обо всем тебе уже рассказала. Я жду ребенка — ребенка Тилсбери.

Все. Я это сделала. Горстка слов, которую я могла бы сжать в кулаке, так же легко, как Дулип держал проклятый бриллиант, когда Виктория положила его туда. Наши судьбы прокляты и похоронены за крошечный отрезок времени.

— Я… я не понимаю. Ты имеешь в виду… — он запнулся, изо всех сил пытаясь понять, его лицо стало напряженным и бледным.

— Я никогда не хотела этого, Чарльз. Ты должен верить мне. Я узнала об этом вскоре после того, как мы встретились у реки. Я догадываюсь, что ты можешь подумать, будто я лгу, но клянусь, подобное мне даже в голову не приходило. Я считала, что просто больна, но когда мама вызвала доктора, он подтвердил, что это… это… правда. Я до сих пор не могу поверить в это. Тогда я чуть не сошла с ума. Я хотела умереть. У меня никогда и в мыслях не было причинить тебе боль, предать тебя… или бросить. И мне жаль, что Нэнси не сообщила тебе, потому что я отдала бы все на свете, лишь бы не говорить об этом лично, не видеть боль на твоем лице…