Бриллиант

Торопясь, чтобы не передумать, Даймонд сняла костюм с плечиков, положила его на гладильную доску, закрыла шкаф и быстро прошла на ковер: ноги у нее совсем застыли на ледяном полу.

Погладив костюм, Даймонд легла на постель и, свернувшись калачиком, укрыла ноги. Впрочем, у себя дома в Крэдл-Крике Даймонд настолько привыкла к отсутствию самых простых удобств, что мелкие недочеты ее нынешнего жилья почти совсем не были заметны.

Даймонд не слишком обращала внимание на ржавые потеки в ванной: ей достаточно было знать, что ванна и раковина чистые, ведь она сама мыла их специальным составом. Правда, были еще свежи воспоминания о том, что совсем недавно Даймонд спала на превосходном белье под великолепным легким и теплым одеялом. И конечно, в сердце болела незаживающая рана, вызванная воспоминаниями о человеке, вместе с которым она спала на этих простынях, под одеялом. Иногда Даймонд отчаянно тосковала, желая вновь оказаться в его объятиях.

Подняв голову, Даймонд уставилась на многочисленные потеки на потолке. Как бы хорошо ни работала система отопления, теплый воздух, поступавший в квартиру, не мог конкурировать со сквозняками: особенно сильно дуло от окон. В тишине комнаты послышалось тихое урчание: желудок внятно напомнил Даймонд о том, что она с утра ничего не ела.

— О'кей, значит, я проголодалась. Нужно подниматься и что-то срочно приготовить. Сегодня у меня есть шанс начать новую главу в своей жизни. И в такой день мне никак нельзя упасть в обморок от недоедания.

Даймонд не казалось странным, что она лежит и вслух разговаривает сама с собой. Когда она была девочкой, то часто так делала, пока однажды Куин не отвела ее в сторонку и не объяснила, что, если Даймонд и дальше будет вести себя таким образом, люди могут подумать, что она со странностями. И мало-помалу у Даймонд пропало желание разговаривать с собой вслух. Оно и не возникало, пока Даймонд не ушла от Джесса. Когда она осталась одна, к ней вернулись многие из ее давнишних страхов. Вернулось и чувство неуверенности — Даймонд казалось, что, куда бы она ни поехала, ей нигде не удастся найти свое место под солнцем.

В течение пяти минут Даймонд подогрела суп, сделала бутерброд с болонской копченой колбасой, перетащила все это на подносе в постель и устроила себе ранний ужин. Суп быстро согрел желудок.

Даймонд механически жевала, стараясь не думать о тех вкусных вещах, которые обычно готовил Хенли. Мысленно Даймонд уже выступала в баре Дули, хотя иногда она нет-нет да и задумывалась совсем о другом.

Вот она поет, и вдруг из тени выходит Джесс и заключает ее в свои объятия. Или во время ее выступления из публики поднимается Джесс, берет Даймонд на руки и под свист и улюлюканье уносит ее к себе в машину.

Ложка громко заскреблась о донышко кастрюли, напоминая об истинном положении вещей.

— Джонни Хьюстон, может, и был дураком, но уж о его дочерях такого нельзя сказать, — пробормотала она. — Принцев-ковбоев на свете не бывает.

Выбравшись из теплой постели, Даймонд поставила грязную посуду в мойку, наполнила ее водой, чтобы все отмокало, затем поспешила в ванную.

До премьеры оставалось три часа, а еще предстояло очень многое сделать. Прикусив губу, Даймонд посмотрела на свое отражение в зеркале, укрепленном над раковиной. Грусть и сожаление исчезали из ее взгляда, сменяясь решимостью. Даймонд дала себе слово сегодня показать всем, на что она способна,

— Не хочешь пирожного, значит, не хочешь, — миролюбиво сказал Дули, повесил полотенце на плечо и отступил на полшага, оглядывая Даймонд с ног до головы.

Такой он еще никогда ее не видел. Голубые джинсы и мужского фасона сорочка, в которых она обычно приходила на работу, сейчас сменились на серые слаксы и розовый свитер. Мягкая ткань облегала соблазнительную фигуру Даймонд. По мнению Дули, она выглядела потрясающе.

— Я устрою два выхода, в семь и одиннадцать часов, — говорила Даймонд. — Никаких просьб из зала. И вот еще что, Дули…

— Что еще? — Он невольно улыбнулся в ответ на ту деловую манеру, в которой Даймонд излагала свои требования. Но улыбка мгновенно исчезла с его лица, когда Дули заметил выражение боли в глазах девушки и неуверенность в ее голосе.

— Я не стану брать ни от кого денег. Я не буду больше петь за деньги. Никогда.

— Как скажешь, дорогая, — Поспешно согласился Дули. — Сегодня ты устанавливаешь правила игры. А Дули Хоппер не из тех, кто берет обратно данное обещание.

Она кивнула.

— Ты только не волнуйся, — сказал Дули, перегнувшись через стойку бара. — Перед выступлением тебе лучше отдохнуть хорошенько, собраться с духом. Я вот даже специально нанял тебе помощницу. — Он внимательно посмотрел на Даймонд и добавил: — Главное — не перегореть до начала выступления. Если ты сегодня провалишься, придется возвращаться к тому, с чего начала — разносить выпивку Уолту и Диверу. Понимаешь, о чем я?

— Ничего не скажешь, Дули, вы мастерски формулируете свои мысли. Не знаю, как и благодарить вас за такое прекрасное напутственное слово.

Дули прищурился и распрямил спину, демонстрируя свой рост в шесть футов три дюйма.