Бриллиант Фортуны

«Нет, Полина неправа, между ними определенно что-то есть, – угрюмо думал Алексей. – Чувствую я, придется мне все-таки выполнить неприятное поручение… и отправить мсье Эльстона на небеса. Ох, до чего же все скверно, в самом деле».

– Развлечений у нас немного, – меж тем продолжал Эльстон. – Изредка – балы, вечера, у полковника Вадье играют в карты. Вы играете в карты?

– Иногда.

– Если хотите, я познакомлю вас с полковником. Завтра вечером вас устроит?

– Сочту за честь, – ответил Алексей.

– Только не ставьте помногу, сударь, – вмешалась Полина. – Полковник – весьма опытный игрок.

Алексей молча поклонился, показывая, что принял предостережение к сведению.

– В вашем саду великолепные розы, – снова, в который раз, заметил Сорель. – Лично я придерживаюсь мнения, что лучшего цветка на свете нет.

– Что касается меня, то лично я вижу кое-что куда лучше роз, – объявил Эльстон, улыбаясь.

– Вы разумеете вид на море, сударь? – с обманчиво простодушным видом осведомилась Полина.

Княжна порозовела и опустила глаза.

– Не только, – отозвался Эльстон.

– От шума моря у меня болит голова, – пожаловалась Варвара Федотовна. – И вообще я предпочитаю спокойную воду, озеро например.

Доктор тотчас рассказал подходящий к случаю анекдот, над которым все ужасно смеялись, пока он звучал, и из которого впоследствии не могли вспомнить почти ничего, как ни старались. Кажется, присутствовал некий больной, озеро и то ли русалка, которая кому-то померещилась, то ли просто рыба… Но было смешно, и было хорошо, и всем сделалось жаль, когда настало время подниматься из-за стола.

В коридоре Алексею повстречалась Жанна. Она улыбнулась Каверину, но он, занятый своими мыслями, даже не заметил ее. Душу жгла невольная обида.

«Читаете Пушкина? «Сказку о рыбаке и рыбке»?»

«Конечно, ей можно безнаказанно измываться над людьми. Как будто у меня в жизни только и дел, что читать приятные книжечки».

Он сознавал, что это смешно – дуться на шпильку юной девушки, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому он не спустился в сад, где собрались хозяйка и гости, а остался в гостиной, разглядывая картины на стенах, и даже не обернулся, когда за дверью раздались легкие шаги. В комнату заглянула Полина.

Алексей насторожился – ему показалось, что она хочет что-то сказать, но не решается.

– В этом доме, – промолвила она рассеянно, рассматривая пестрые розы в большой аляповатой вазе, – решительно творятся странные дела.

– Вы об Эльстоне? – быстро спросил молодой человек.

– А? Нет, я вовсе не о нем.

В следующее мгновение она схватила вазу и что было сил запустила ею в почтенного мсье Сореля, который только что показался на пороге гостиной.

Признаться, Алексей ожидал от своей знакомой – довольно-таки непредсказуемой особы, по правде говоря, – чего угодно, но только не этого. Молодой человек опешил, остолбенел, оторопел и попросту растерялся. Однако почтенного ученого дикая выходка Полины, казалось, отнюдь не застигла врасплох. Так или иначе, он проявил изумительную быстроту реакции: отскочил, распрямился, на мгновение словно став выше ростом, и на лету перехватил пущенную вазу. Вода с громким хлюпаньем перелилась через край и выплеснулась на ковер.

– Полина Степановна! – возмутился Алексей. Однако она не обратила на его негодование ни малейшего внимания.

– Мсье Видок, – притворно сладким голосом осведомилась Полина, уперев в бок кулачок и сверкая в сторону седовласого горбуна незабудковыми очами, – могу ли я спросить, что вы делаете в этом доме?

Алексей вытаращил глаза. Молчание, наступившее в комнате, можно было с полным основанием сравнить с затишьем, которое наступает перед бурей.

– Видок? – пролепетал Каверин. – Как? Что? Где?

– Вдвойне счастлив познакомиться с вами! – объявил знаменитый ботаник Сорель обычным хрипловатым голосом Видока, ухмыляясь во весь рот. После чего отвесил ошарашенным агентам преувеличенно низкий поклон и осторожно поставил вазу на стол.

– Я был совершенно уверен, – сокрушенно продолжал он, поворачиваясь к Полине, – что вы меня не раскусите. На этот чертов грим я убил уйму времени, продумал все до мелочей! Даже он, – Видок подбородком указал на ошеломленного Алексея, – не признал меня, когда столкнулся со мною нос к носу! Нет, вы можете мне объяснить, мадемуазель, что меня выдало?

– Я уже говорила вам, сударь, что не запоминаю лица, – заявила торжествующая Полина. – Я смотрю только на глаза, а еще – на руки. Вот они способны рассказать о человеке все, что угодно.

– Мсье Видок, – Алексей повысил голос, – что вы здесь делаете?

Ботаник Сорель, он же Эжен-Франсуа Видок, бывший каторжник, бывший грабитель, бывший начальник французской полиции, а также человек, ставший прототипом множества любопытных персонажей французской литературы – от Вотрена в книгах Оноре де Бальзака до Вальжана и Жавера в «Отверженных» Виктора Гюго – только укоризненно нахмурился.

– Потише, прошу вас, потише, – произнес он скучным голосом. – Мое имя, как и имя господа, не стоит лишний раз произносить всуе.