Бриллиант Кон-и-Гута

— Зачем этот старик несет в кармане хлеб? Джентльмены в это время не обедают. Это — во-первых. А во-вторых, какой же джентльмен заменит обед куском простого хлеба, хотя бы даже начиненного паштетом из печенки! Может быть, это приготовлено для его собаки? Но собаки как будто нет, ее около не видно… Во всяком случае, Гарриман знает карточки всех ресторанов, вывешенные у входных дверей. О, нет! Обед! Обед есть нечто совсем другое. Обед не носят по улице. За обедом сидят, наверное, часа четыре, не меньше, может быть, даже больше, пока не съедят всего, потому что меньше, чем в четыре часа, того, что перечислено на карточке, не съесть даже Гарриману.

Между тем преследуемый человек с бакенбардами вдруг изменил направление и повернул вправо. Перед Гарриманом высилась серая громада незнакомого ему здания, почти доверху облицованного блестящим красноватым гранитом. Не было ни вывесок, ни магазинов, но окна были ярко освещены. Массивные переплеты их уходили, казалось, этаж за этажом прямо в небо. Но это как будто не был и жилой дом.

Человек с белым хлебом поднимался по пологим входным ступеням и почти уже достигал широко открытых входных дверей, в глубине которых на свету виднелись двигающиеся фигуры. Еще момент — и он смешался бы с ними, и надеждам Гарримана суждено было угаснуть.

Одним броском вихрастый рыжий мальчик очутился у пасти, которая готова была поглотить объект его домогательств вместе с владельцем последнего. Проскользнуть за ним в поместительный вестибюль здания было для него делом одной секунды. Здесь, стиснутый со всех сторон массой публики, находившейся в медленном колышащемся движении, по-видимому, в ожидании открытия громадных двустворчатых дверей в какое-то внутреннее помещение, Джон Гарриман привычным жестом, не лишенным изящества, совершил акт, называемый уголовным правом присвоением частной собственности. Вот каким образом в этот памятный день вечерняя закуска известного германского археолога г. фон Вегерта, прибывшего в Лондон для участи я в торжественном заседании Королевского Географического института — нашла своего настоящего ценителя.

Перед Гарриманом расстилалась, уходя вверх на значительную высоту, белая мраморная лестница. На двух площадках ее стояли какие-то белые фигуры с крыльями за спиной, с головами, и похожими и непохожими на человеческие. Ровный молочный свет освещал лестницу и всю массу публики, спускавшуюся с нее и частью толпившуюся у подножья ее в громаднейшем полуциркульном холле.

Среди толпы Гарриман смутно разглядел служителей в темно-серых мундирах, разглядел из-за того инстинктивного страха, который всегда внушали ему сверкающие металлические пуговицы, и с радостью убедился, что на него никто не обращает пока никакого внимания.

Внезапно большие двустворчатые двери раскрылись в ярко освещенный зал. Толпа пришла в движение еще большее и, стеснившись в мощный поток, хлынула в него и лентами стала заполнять места, уходившие амфитеатром под самый потолок с блестящими хрустальными люстрами. Через мгновение Джон Гарриман был смят и притиснут к дубовой резной скамье с высокой спинкой. Впереди Гарримана был только один ряд кресел. Вся остальная публика высилась над ним, как нечто, готовое поглотить его, но удерживаемое невидимой дисциплиной. И, о ужас! влево от него находился тот самый старик, которого он обокрал!

Расправив бакенбарды, незнакомец занялся свертком своих бумаг. Разложив их перед собой на поднятом пюпитре своего места, он медленно перебирал листы движением изящных рук и, казалось, не замечал своего маленького соседа. Только изредка легкая усмешка пробегала по опущенным углам его рта.

У Джона Гарримана застрял кусок во рту, когда он подумал о том, что только чистая случайность воспрепятствовала обкраденному заметить пропажу и ее виновника. Однако голод командовал настойчиво и решительно.

— Ешь! — властно требовал желудок.

— Спрячься! — подсказывало сознание. Но куда спрятаться?

Отщипывая концами своих грязных пальцев вожделенный хлеб, мальчишка засовывал в рот куски невероятной величины и, давясь ими, проглатывал с быстротой, которой позавидовал бы любой гастроном с катаром в желудке. Что за начинку заключала в себе булка, этого Гарриман так и не узнал. Для решения этого вопроса у него не хватило ни времени, ни спокойствия. Все было с ней покончено как раз к тому моменту, когда мелодично прозвонил где-то впереди колокольчик. Все стихло, и профессор Вегерт, закончив разборку своих бумаг, поднял глаза, равнодушно оглядел ими амфитеатр, скользнул взором по проекционному фонарю, стоявшему рядом с Гарриманом, и обратился весь в слух и внимание. За длинным, блестевшим как зеркало овальным столом, стоявшим перед первым рядом кресел, важно восседали весьма почтенного вида лица. Это были ученые, явившиеся на внеочередное заседание Королевского Географического института для заслушания докладов только что закончившей свои работы большой африканской этнографической экспедиции и краткого сообщения о результатах дешифрирования надписи знаменитого рокандского камня.