Бриллиант мутной воды

– Лучше завтра, – посоветовала Нора.

– Нет, только сейчас, – заявила подруга и отсоединилась.

– Ну и о чем это свидетельствует? – осторожно осведомился я, видя, что Нора замолчала.

– Она поехала к Беате с огромным желанием наладить хорошие отношения, даже дружбу. Соня никак не могла убить невесту Николаши, – отрезала Нора.

– Вы не правы, – покачал я головой. – Желаемое – это одно, а действительность – совсем другое. Небось вошла в квартиру, полная светлых чувств, а потом разгорелся скандал!

– Беату убили во вторник, – напомнила хозяйка, – между девятнадцатью и двадцатью, а Соня приезжала к ней накануне. Ты когда-нибудь видел серьги Калерии Сергеевны?

Я кивнул. Конечно, единственная драгоценность, имевшаяся у Сони, – это дорогие подвески с бриллиантами редкой чистоты. Они достались ей от матери, и даже в самые тяжелые, голодные годы Соня не продала их. Впрочем, она редко надевала украшение.

– Вот, – протянула мне Нора ключи, – поезжай, посмотри.

– Куда? – удивился я.

– На квартиру к Беате.

– Зачем?

– Внимательно осмотрись там, меня интересует, лежат ли где-нибудь серьги Сони. Судя по всему, квартира несчастной невелика, особо тайных мест там не будет.

– Но…

– Собирайся.

– Дверь, скорей всего, опечатана.

– И что?

– Как же я войду?

– Ваня, – ухмыльнулась Элеонора, – «печать» – это всего лишь полоска бумаги, оторви – и вперед.

Я только покачал головой. Конечно, Элеонору подобное препятствие не остановит, но для меня оно представляется значительным, потому что я законопослушный гражданин, хотя… Пару раз и мне приходилось совершать предосудительные поступки. Я посмотрел на связку ключей и запоздало удивился:

– Откуда они у вас? Неужели Беата дала? Когда и зачем?

Нора рассмеялась:

– Нет, конечно, я никогда не видела эту девушку.

– Но ключи?

– Это отмычки. Какая-нибудь обязательно подойдет. Скорей всего, на двери там самый простенький, примитивный замок.

Я уставился на изогнутые железки.

– Это же противозаконно.

– Действуй, Ваня, – велела хозяйка и, не слушая моих возражений, выкатилась в коридор.

Сами понимаете, что мне пришлось подчиниться.

Жила Беата в не слишком приятном месте, в пятиэтажке первого образца, в доме, который явно был предназначен на снос. Единственное преимущество жилья было в тишине. Здание стояло вдали от больших магистралей, в глубине квартала, и летом тут, наверное, было как на даче. Но сегодня, накануне Нового года, пейзаж выглядел уныло. Как всегда, перед самым радостным праздником потеплело, снег мигом исчез из дворов, превратившись в серо-черную грязь, деревья стояли голые, покосившаяся лавочка у подъезда пустовала. Перед домом не было ни единой живой души: не гуляли собаки, не кричала ребятня, не сплетничали старухи. В промозглый, сырой день все предпочитали сидеть дома, пить чай. Только в самом дальнем углу развевалось на ветру чье-то белье: ситцевые застиранные пододеяльники и наволочки, устрашающего размера розовые атласные лифчики, необъятные панталоны и бесчисленное множество детских разноцветных колготок.

Радуясь, что не встретил никого на лестнице, я дошел до нужной квартиры, с удовлетворением отметил, что на соседних дверях нет «глазков», оторвал узкую белую полоску бумаги и всунул одну из отмычек в скважину.

Нора оказалась права, замок был примитивен до предела. Железный штырь легко повернулся, чик-чирик – и дверь открылась.

Я вошел в прихожую и огляделся. Да, похоже, Беата была не слишком обеспечена. Самая простая сосновая вешалка, крохотная калошница, зеркало в железной раме, кусочек паласа на полу… Кухня была обставлена более чем дешевой отечественной мебелью, купленной, скорей всего, в конце восьмидесятых. Бело-серые шкафчики из пластика, дверцы которых украшает орнамент из розочек. Никакой бытовой электротехники, кроме чайника «Тефаль», тут не нашлось. Впрочем, и довольно большая комната была обставлена скудно. Обеденный стол, гардероб, четыре стула, два продавленных кресла. Черно-белый телевизор «Рубин» на обшарпанной тумбочке и диван, при взгляде на который по моей спине побежали мурашки. Светлый велюр покрывали буро-коричневые пятна.

Стараясь не смотреть на то место, где нашла свою смерть несчастная девушка, я открыл шкаф и начал осматривать полки. Насколько я знаю, женщины держат бархатные коробочки либо в тумбочках, либо среди белья.

Поворошив пару свитерков, я вздохнул. Беата была не слишком аккуратна. Вещи оказались скомканы и в беспорядке засунуты в шкаф. Колготки лежали вместе с трусиками, лифчики соседствовали с шерстяными кофточками, брюки валялись на дне шкафа, впрочем, юбки тоже. На плечиках висели пиджак и три блузки. Кстати, все вещи были мятыми, заношенными. Единственное, что выделялось, – это комплект нижнего белья, явно очень дорогой: лифчик и кружевные трусики. Даже странно, что нищая девушка позволила себе купить такое белье. Но набор был всего один, может, подарок?

Я еще раз потрогал скомканные вещи и немедленно сообразил: тут ведь явно был обыск. Небось «порядок» в гардеробе навела милиция.