Бриллиант мутной воды

– Мальчик хорошо знает, как заработать тугую копеечку, – закончил Максим, – бабушек любит, обожает, без букетов домой не приходит. Вот только мрут они как мухи, что, в общем, учитывая возраст прелестниц, совсем не удивительно!

– Может, он им что-нибудь в еду подсыпает, – пробормотал я, – или капает какое-то средство, которое вызывает инфаркт? Такое ведь случается?

– Бывает, – легко согласился Максим, – только в этих случаях все чисто. Бабульки откинули тапки естественным путем. Думаю, милый Мишутка просто затрахал их до смерти.

– Каким образом? – не понял я.

– Уж не знаю, что за позу они предпочитали, – хмыкнул Макс, – но думается, бабуси не выдержали сексуального натиска. Доказать что-либо в этом случае очень трудно. В чем обвинишь парня? Все вокруг твердят: жену обожал, на руках носил, подарки дарил, любовниц не заводил, все вечера только с супругой проводил, рядышком, в обнимку.

– И он работает стриптизером?

– Нет, конечно, он, видишь ли, на время женитьбы уходил из «большого балета», дома сидел, всем говорил, что пишет книгу об искусстве танца. Ну а в промежутках между браками топчется в клубах.

– Зачем? Он же, насколько понимаю, вполне обеспечен.

– Вот уж не знаю, – тяжело вздохнул Макс, – может, не хочет накопленное тратить, может, нравится ему голым кривляться, а может, жен там отлавливает. Он со всеми супругами в ресторанах познакомился. Бабуськи-то оторви и брось были, по стрип-барам носились. Клавдию Михайловну он в «Желтой мельнице» подобрал.

Не успел Макс произнести последнюю фразу, как в моей голове мигом ожила картина.

Вот мы в веселой компании празднуем Новый год в «Желтой мельнице». Николетта, опрокинув в себя парочку коктейлей, превращается в неуправляемое существо. Сначала маменька, всегда соблюдающая диету, тихо хихикая, наваливает себе на тарелку салаты с майонезом, картошку фри и свиную отбивную. Потом, став еще более пьяной после употребления непривычной пищи, она пошла плясать. Я наблюдал за происходящим с дивана и вмешался только тогда, когда «па-де-де» маменьки со стриптизером начало выглядеть более чем неприлично. Окосевшая Николетта практически ничего не соображала, когда я стал уводить ее из круга. Но она все же ухитрилась засунуть мальчишке доллары в трусы. Помнится, я еще очень удивлялся, ну откуда матушке знать, каким образом принято расплачиваться с парнями, которые зарабатывают на жизнь демонстрацией красивого тела… Значит, это был Миша! То-то лицо альфонса показалось мне знакомым…

Я поблагодарил Макса и, не посмотрев на часы, вновь схватился за трубку.

– Да, – прочирикала Кока.

– Вы дома?

– Глупый вопрос, – ответила заклятая маменькина подружка, – ты же мне звонишь!

Действительно, я совсем с ума сошел.

– Можно к вам подъехать?

– Сейчас?! – изумилась Кока.

– Очень надо.

– Случилось что?

– Именно.

– Господи, – неподдельно испугалась Кока, – Николетта…

– Жива-здорова, – успокоил я даму, – и очень прошу вас не сообщать ей о моем визите.

– Обожаю тайны, – взвизгнула Кока. – Жду.

Я бросил трубку на кровать, схватил пиджак и взглянул на циферблат – час ночи. Не слишком подходящее время для визита, но нужно действовать оперативно, время работает на Михаила.

Кока открыла дверь и жеманно хихикнула:

– Извини, Вава, я не стала переодеваться. Переживешь меня в домашнем?

Я окинул взглядом ее тщедушную фигурку, упакованную в роскошный, расшитый вручную халат, и по привычке отпустил комплимент:

– Кока, вы прекрасны в любом виде.

Дама, не поленившаяся ночью накрасить глаза, брови, щеки и губы, кокетливо взмахнула жилистой ручонкой. Сверкнули бриллиантовые кольца.

– Да ну тебя, Вава! Ступай в гостиную! Аня, неси кофе!

Я подождал, пока горничная поставит поднос и уйдет к себе, потом резко спросил:

– Кока, только не врите! Как часто вы с Николеттой ходите по стрип-клубам?

Женщина чуть не уронила крохотную чашечку.

– Вава!!! Да ты с ума сошел!!!

Я посмотрел на Коку и увидел на дне ее глаз плохо скрытое беспокойство.

– Чтобы мы с Николеттой отправились в сомнительные заведения, – слишком шумно возмутилась она, – что взбрело тебе в голову!

– Кока, я все знаю!

Пальцы, унизанные кольцами, задрожали, дама быстро поставила фарфоровую чашку на столик, сделанный трудолюбивыми крепостными в восемнадцатом веке, и пробормотала:

– Ну Николетта! Договорились же! Никому ни слова!

– Она и не рассказывала.

– Откуда тогда информация?

Я схватил Коку за плечо:

– Послушайте, Николетта попала в скверную историю. Вы можете хоть раз в жизни перестать кривляться и начать разговаривать нормально? В конце концов, я понимаю, что вы недолюбливаете мою мать, но ведь не до такой же степени, чтобы желать ее смерти?

Неожиданно с лица Коки сползла светская улыбка, она потянулась к расписной шкатулке, вытащила оттуда длинную турецкую папиросу и с явной обидой произнесла:

– Между прочим, Павел сначала ухаживал за мной, а Николетта его отбила.

– Какой Павел?

– Да твой отец, дурачок. У нас был замечательный роман, дело шло к свадьбе, кстати, я всегда хотела быть женой писателя. Все так хорошо складывалось! И тут появляется Николетта и отбивает Подушкина! Скажи, это красиво?