Бриллиант мутной воды

– Точно, – подтвердила Ленка, – я подошла к администратору и спросила: «Жидкость для фламэ есть?» Тот, правда, серость, не понял сначала, о чем речь. Пришлось по-простому объяснить: утку зажечь надо, чем облить? Ну он меня и подвел к стеллажам, сказал: «Словно факел вспыхнет».

– Да уж, – покачал головой Максим, – и впрямь полыхает, чисто нефтяная скважина, ты ничего не перепутала? Может, керосинчику плеснула?

– Я, – гневно заявила Ленка, – никогда ничего не путаю!

– Есть-то ее как? – недоумевала Нора. – Ведь не притронуться!

– А меня другой вопрос смущает, – прищурился Максим. – Ладно, ее облили и подожгли, но ведь ничего не получится. Снаружи обуглится, а внутри сырой останется!

– О боже, – закатила глаза Ленка, – вы, конечно, самый сообразительный у нас! Прямо Кричевский!

– Кто?

– Кричевский!

– Наверное, ты хочешь сказать Лобачевский?

– Какая разница, – подскочила Ленка, – не умничайте, может, вы лучше всех жуликов ловите, только в кулинарии ничего не смыслите. Уточку сначала запекают, а потом, готовую, перед подачей на стол поджигают!

– Зачем? – вопрошал Макс. – Бедная птичка, сначала напихали в нее нечто, совершенно не гармонирующее с мясом, потом пекли, затем жгли, за что такие мучения животному?

– Утка не птица и не животное, – гневно заявила Ленка.

– Кто же она? – заинтересовался приятель.

– Утка, – рявкнула Ленка. – Утка – это утка!

– Оригинальное высказывание, – хихикнул Макс, – сам понимаю, что это не корова. Но к какому виду она принадлежит?

– Хватит вам, Дарвины, – прервала спор Нора. – Лучше скажите, как потушить сей кострище? Лена, действуй.

– В книжке написано: фламэ тухнет само. Вроде жидкость моментально сгорает, за пару секунд.

– Это, – ткнул Максим пальцем в весело пляшущие языки пламени, – фурычит уже давно, гляньте, там сплошной уголь получился.

Ленка набрала полную грудь воздуха и дунула. Огонь вспыхнул сильней.

– Может, водой плеснуть? – показала Нора на бутылку «Святого источника».

– Мокрое есть невкусно, – рассердилась Лена. – Между прочим, я готовила блюдо четыре часа вовсе не для того, чтобы вы его утопили.

– Ты предпочитаешь увидеть свой шедевр сожженным? – захохотал Максим.

Ленка не успела ничего ответить, потому что утка вдруг издала странный звук, похожий на треск и хрюканье одновременно.

– Что это? – изумился я.

– Предсмертный вопль, – пояснил Макс.

Он хотел было продолжить, но поднос, на котором покоилась тушка, внезапно полыхнул.

– Ой, мама! – взвизгнула Нора и схватилась за бутыль с водой.

Поздно. Огненная дорожка понеслась по скатерти. Все, кроме Норы, вскочили с места и забегали. Максим топтал ногами огоньки, падающие на ковер. Нора лила минералку в бушующее пламя, Ленка лупила утку посудным полотенцем. Жаркие полоски огня носились по всей столешнице. И тут раздался звонок в дверь. Я бросился в прихожую. Ленка метнулась на кухню.

Вслушиваясь в вопли, доносившиеся из столовой, я распахнул дверь и обнаружил на пороге соседа, мужика лет пятидесяти, которого весь дом зовет Леликом.

– Иван Палыч, – занудил он, – дай сигаретку, неохота в ларек бежать.

– Не до вас сейчас! – нервно воскликнул я, краем глаза наблюдая, как Ленка тащит в комнату ведро с водой.

– Что стряслось? – начал любопытствовать Лелик.

Я уже хотел выставить его, но тут из столовой раздался крик. Бросив Лелика, я кинулся на звук.

Посреди комнаты стоял мокрый с головы до ног Максим.

– Какого черта ты облила меня ледяной водой? – вопрошал он у Ленки.

– Извините, промахнулась, хотела на стол попасть.

– Мы его уже успели потушить без тебя!

– Простите.

– Что вы тут делаете? – полюбопытствовал Лелик. – Шашлык жарите?

– Почти, – вздохнул Макс, снимая свитер, – из утятины. Вон, на том, что было когда-то столом, лежит то, что недавно походило на птичку.

– Утка не птица, – завела Лена.

– Сделай милость, – попросил Макс, – принеси бутылку, где хранится жидкость для твоего… Как, черт возьми, блюдо называется?

– Фламэ!

– Неси!

Ленка ушла.

– А почему не на кухне печете? – недоумевал недалекий Лелик.

– Они еще в ванной козу держат, – сообщил Макс. – Шутники.

Лелик замер с открытым ртом.

– Вот, – сообщила Ленка, потрясая довольно большой емкостью из темно-зеленого стекла, – жидкость «Птоломей».

– Как? – восхитился Макс и выхватил у кухарки из рук бутылку. – «Птоломей»? Бьюсь об заклад, на этом заводе сидят двоечники. Они явно имели в виду Прометея, насколько помню, это он баловался с огнем и доигрался. Однако какая убойная штучка! Теперь понятно, почему птичка весело полыхала.

– Утка не птица, – с тупым упорством повторила Ленка, – каждому известно. Не птица.

– А кто?

– Пернатое!

– Ой, держите, сейчас упаду! – развеселился Макс. – Лена, ты гениальный зоолог.

– Хочешь сказать, что утка не пернатое? – пошла в атаку кухарка.

Лелик в ужасе оглядывал пейзаж. Я только диву давался. Ужин сгорел дотла, скатерть пропала, на ковре образовались прожженные проплешины, стол обгорел, хорошо хоть квартира цела осталась, а эти психи спорят, к какому виду относятся утки. Да хоть к аллигаторам! И почему молчит Нора?

– Лена, – ожила хозяйка, – ты этикетку видела?

– Нет.

– Так прочти, поинтересуйся.