Бриллиант в мешке

– Я не спросил… сказали, состояние стабильное…

– Эх ты… а туда же, «папа, папа, не ходи»…

– Папа…

– Пока, там встретимся.

И я закрыл телефончик. На него только батарейку зря переводить.

По-прежнему в реанимации… Значит, еще не оперировали? Почему тянут? Скорей надо, скорей туда…

3

Встретимся мы там с Алексеем или нет, это еще большой вопрос.

Не надо было мне садиться. И сидел-то всего несколько минут, но нога затекла так, что держать не хочет. И рука, которая с палкой, набрякла и болит до самого плеча. Про шею и говорить нечего. Едва встал, а уж идти…

Куда ни ткнусь, везде либо канава, либо барьер, либо механизм. Как же я сюда забрался? Значит, должен быть проход, но где он?

И ведь не то чтобы я куда-то далеко ушел, в незнакомые дебри. Все та же улица, вон там где-то то место, где я с тротуара сошел, метров всего сто, не больше, но вот, как-то я незаметно сюда залез, а обратно – сплошные препятствия. И время уходит…

Слава Богу, по тротуару идут люди. Разглядеть их толком в хамсине не могу, но слышу голоса.

– Алё! – кричу.

Отвечают весело и с типичным русским произношением:

– Алё-алё!

– Помогите мне, пожалуйста, отсюда выбраться!

– Откуда? – Не видят меня, улица в этом месте широкая, в середине совсем темно.

– Здесь я, на мостовой.

Слышу, смеются и переговариваются между собой:

псих какой-то… не, верно пьяный… или удолбанный…

– Не пьяный я! И не у… У меня нога больная!

Хохочут, гады.

– Йом Кипур сегодня, дядя! Какого же ты хера шляешься ночью с больной ногой?

– Да я…

– Ничего, как забрался, так и выберешься.

Плечо той руки, где палка, прямо отрывается. Попробовал взять в другую, шагнул, нарушил равновесие и чуть не упал. Лед в груди и в голове весь растаял, осталось одно головокружение.

Может, и лучше бы упасть. Не упасть, конечно, а осторожно так опуститься наземь, и все. Нога никак не отходит, подламывается, дрожит крупной дрожью. И четко дает мне понять: зря надрываешься. Ты знаешь, сколько еще идти? Ты и десятой части не прошел. И не дойдешь никогда. Туда на автобусе чуть не час ехать, а ты на палке своей с четырьмя лапками думал доскакать… Послушай лучше, чего хочет весь организм. Приляг. Прямо вот тут, вон между кучами ровное местечко, песочком присыпано, мягко. Никто сюда не придет, никто тебя не тронет…

А что, в самом деле.

Почему бы и не прилечь?

Я ведь больной. И слабый еще. Какой с меня спрос? Разве кто-нибудь требует, чтобы я шел в больницу? Кто-нибудь ожидает этого от меня? Да смешно даже подумать. И чего я туда поперся? Чего мне там нужно в этот судный вечер? Это ведь я инвалид, это за мной надо ухаживать, меня надо навещать в больнице… Хотя нет… Меня уже выписали, и я успешно выздоравливаю, в больнице мне делать совершенно нечего. Значит, и не надо никуда идти. Дома мне надо находиться, лежать в чистой постели и капать капельки под язык, а не крутиться ночью среди ям и труб…

И Татьяна будет сердиться, что я один ушел… нет, не сердиться, моя Танечка на меня никогда не сердится, а беспокоиться будет. Она вообще теперь боится, чтоб я по вечерам один выходил, да я и сам не стремлюсь… Предпочитаю дома сидеть, плести свои коврики и ее поджидать. Мне и дома хорошо, куда я пойду, да еще один, да ночью… Надо бы ей позвонить, чтоб не беспокоилась. Сейчас позвоню. Вот он, телефончик, в кармане под боком, почему он так давит на больное бедро? Шевелиться только неохота, а надо бы вытащить и позвонить…

4

Ну, не дурья ли голова?

Потому и давит, идиот, что ты на нем лежишь! Разлегся посреди улицы и мечтаешь, будто тебе и спешить некуда!

Надо вставать. Попробовал – жуткая боль в бедре. А уж спина… Эх, Ириску бы сюда, она бы меня с минимумом боли подняла! Но про Ириску можешь вообще забыть, а тут тем более. Хотя… вот позвонила же… Ну, чрезвычайное положение, вот и позвонила.

Не думать, не думать ни о чем, полностью сконцентрироваться на вставании. Повернулся на другой бок, снова попытался. Еще больнее, и никак.

Без паники. Рассмотрим создавшееся положение спокойно. Срочно нужно добраться до больницы, а ты упал и лежишь посреди раскопанной мостовой, и людей вокруг почти нет. Вполне можно пролежать до утра, ничего не случится, а утром кто-нибудь поможет. К тому времени, возможно, и в больницу незачем будет идти. И живи после этого.

Надо встать.

Не можешь? Не могу.

Больно? Трудно?

Очень больно и трудно.

И что? А сила воли человеку зачем дана? Затем и дана, чтобы преодолевать трудности и действовать через не могу. Напряги ее и вставай.

Опять слышу, где-то близко проходят люди. Но звать никого не буду, позориться только.

Вот рядом какая-то нетолстая труба торчит из земли, а из нее висят провода. Взялся за нее обеими руками, избегая проводов. Стал подтягиваться, постепенно подтянулся до сидячего положения. Переждал основную боль, подтянулся еще немного и встал на здоровое колено. Больная нога орет: больно, больно! – и отказывается сгибаться. Напряг усилие воли и согнул. Одновременно слежу, чтобы самому не кричать. Вместо этого произвожу гудение в груди, как тогда в приемном покое. Немного помогает.