Бриллиантовая Венера (СИ)

— Мои дорогие, — он расцеловал их, — я буду скучать по вам.

— Ты уезжаешь? — удивленно спросила Дара.

— Да, нужно урегулировать кое-какие дела на границе, но ваша мама останется с вами. Пошлите в дом, хочу поужинать вместе с вами, завтра рано утром мне придется срочно уехать.

Ужин прошел очень напряженно, Арайя едва сдерживалась, чтобы снова не начать плакать, и стоило только детям отправиться спать вместе с няней, Арайя разразилась рыданиями на плече у своего мужа.

— Девочка моя, — шептал он ей нежно, — ты должна поверить, что я все улажу, если быть войне, клянусь, я привезу Леона сюда силком, чтобы ты могла рассказать ему все то, что он должен знать.

— Но армия Фазара превосходит твою, как же ты собираешься победить их?

Демид искренне улыбнулся.

— Мой свет, победа достигается не количеством воинов, а профессионализмом управления и качествами характера воинов. Моя армия гораздо сильнее, к тому же Фазар никогда не воевал и представления не имеет о том, как ведутся войны. Более того, он находится на моей территории, он пришел в логово противника, надеясь, что дверца пещеры не захлопнется. Это весьма смелое решение.

— Но им движет ненависть, месть может стать решающе разрушительным стимулом и даровать несгибаемую силу.

— Лишь правда и чистота намерения дарит силу, способную сворачивать горы. И правда на нашей стороне. Не бойся, моя любовь, скоро ты встретишь Леона и сможешь обнять его впервые за долгие годы.

Демид любил свою жену всю ночь. А на рассвете он тихонечко оставил ее сладко спать. Он верил, что все наладится. Он молился, чтобы Бог сохранил его семью и детей Ари. Он знал точно, все случится так, как должно, а должно быть все хорошо, он верил. И его сердце, наполненное верой и молитвой, смело направляло его навстречу судьбе.

Леон стоял на обрыве, ветер рвал воздух, разметая одежду юноши по пустому пространству. Кряжи рафорских гор поднимались снизу вверх, острыми зубами втыкаясь в небо.

— Скалишься? — с вызовом сказал гордый юноша, обращаясь к своему невидимому врагу, — пришел твой час, подлец, ты расплатишься сполна!

Перед его бирюзовыми глазами плыла картина воспоминания всей его жизни. Правитель Рафорса на черном вороном коне приехал, чтобы увезти его мать навсегда. И она согласилась, она уехала, бросила их одних на растерзание тирану отцу и его любовницы. И, несмотря на то, что Завида в скором времени покинула дворец, никогда более туда не вернувшись, его отец долгие годы внушал юноше, что их мать предательница, что она как низкая потаскушка отдалась их врагу из-за мести и ревности, пренебрегая своими обязанностями королевы быть верной своему королю и государству. И Леон ненавидел ее за это. Он хотел вырвать свое растерзанное детское сердце и бросить к ее презренным ногам, чтобы она знала, какую боль она причинила им своим предательством. И его любимая сестра, совсем замкнулась, стала нелюдимой, уже много лет она почти не живет, существует, переживая горе от предательства ее любимой матери. И он, Леон, наследник Амалонии, собирался взять реванш. Он отомстит Демиду и своей ненаглядной мамочке, разрушив их тесный мирок и цветущее государство. Они должны познать ту боль, которую пришлось сносить ему и его драгоценной сестре.

Вечер укутывал небо в сине-фиолетовые тона. Стало известно, что утром армия Демида двинулась им навстречу. Значит, завтра утром предстоит битва. Завтра, в день его восемнадцатилетия его семья будет отомщена. И тогда, возможно, его боль пройдет, его тоска перестанет рвать его на части. Он уже собирался вернуться в лагерь, чтобы лечь спать, как вдруг с другой стороны показалась какая-то фигура в темном плаще. Леон насторожился, и на всякий случай положил руку на рукоятку меча. Человек приближался, когда ветер рванул капюшон с его головы, открывая обозрению поседевшие волосы и до боли знакомое лицо.

— Славий, — воскликнул Леон, — это ты?

— Леон, — голос дорогого ему человека был хриплым и больным. — Слава Богу, я успел.

— Славий, — Леон бросился к нему на шею, — отец сказал, что ты погиб, почти сразу после… — он осекся, после предательства матери.

Его взгляд почернел.

— Мальчик мой, — начал Леон, присаживаясь на камень и стараясь не тратить последние силы на лишнее.

— Ты болен, — Леон упал перед Славием на колени.

— Твоя мать никогда не предавала тебя, — он снова закашлялся, — выслушай меня, тогда тебе все станет ясно.

Глаза Леона стали бирюзовой сталью. Славий продолжал.