Бриллиантовые яйца

– Я обязательно их предоставлю, – ответил он, – я хочу поскорее выйти на работу. Завтра можно?

– Завтра первое мая! – дежурно улыбнулась Марина Николаевна.

– Ну и что? Заводы работают, банки тоже, и фабрики должны!

– Могу вас поздравить – вы зачислены. Я сообщу об этом руководству, и завтра подъезжайте к девяти утра. Поговорите с директором о вашем окладе и можете приступать.

Не заглянуть к Олесе было нельзя, и Вадик, петляя по лабиринтам коридоров с помощью схемы, понимал, что без её протекции явно не обошлось. Неужели всё так просто, и завтра его никто удивлённо не спросит: «А это что за птица?»

Увидев дверь с заглавной буквой «М», Вадик зашёл туда и, сев на унитаз, достал мобильник. Он включит его, позвонит и выключит. Ничего страшного не случится, а воплотить свою гениальную идею надо, причём именно сейчас, на полпути к заветной цели.

– Алло? Геннадий Васильевич? Это Вадим Анатольевич. Как прошла встреча?

– С твоим другом Степановым? Никак. Это что, глупая шутка?

Вот тебе и на! Но ведь на трубку Штефа звонил не Штеф – или он научился менять голос?

– У меня к вам ещё одно деловое предложение, – продолжил Вадик, – я полагаю, что наше с вами плодотворное сотрудничество надо развить.

– Ты решил принять моё предложение?

– Пока нет. Дело в том, что у меня, так скажем, натянулись отношения с боссом. Я знаю кое-какие сведения и скрываю их от него. Я мог бы передать их вам.

– И сколько с меня?

– Только одно условие – в нужный момент вы должны пообещать мне прикрытие. От Мамона.

– Я пока не знаю. А какого характера информация?

– Мамон ищет одного человечка. Я знаю, где он прячется. И вы можете узнать это от меня, чтобы при случае поторговаться с Мамоном.

– Перезвони мне завтра с утра.

Вадик достал сигареты. Интересно, что ему делать, если сейчас в этот самый туалет зайдёт Бегемот?

Глава 23. Олухи

Штеф не верил в героев-партизан, которые выдерживали страшные фашистские пытки, после чего умирали, а Родину при этом не сдавали. Штеф считал, что все эти истории были утками, спущенными на воду советской пропагандой.

Связанный по рукам и ногам чоповец Игнатенко валялся на бетонном полу полуразрушенного старого дома среди деревянного и бумажного мусора. Штеф выдернул из его рта кляп, и пленник часто и хрипло задышал.

– Ну что, братан? Жизнь, она дороже будет, да? – Штеф облокотился на подоконник пустого оконного проёма.

– Я ничего не знаю, – выдавил чоповец, – кроме того, что уже сказал.

– Тогда, может, заскочим к тебе домой? Ты, братан, совсем не кстати обзавёлся семьёй, – Штеф раскрыл трофейный паспорт, – в графе «дети» у тебя написано Игнатенко Ксения Сергеевна. Малышка два года. Какой же ты отец…

– Эй, Степанов… – перебил катающийся по полу пленник, – если ты хоть пальцем её коснёшься…

– Ты меня поджаришь на костре? – усмехнулся Штеф, – так любит говаривать Мамон, да? – он подошёл к чоповцу и слегка пнул его, – так вот, выродок, если тебе не жалко себя, пожалей свою дочь! Знаешь, у детей, особенно девочек, кожа нежная и очень чувствительная. Шрамы останутся на всю жизнь. Твоя дочь будет с ненавистью глядеть в зеркало на своё обезображенное лицо и до конца своих дней проклинать подонка-отца, который позволил с ней такое сделать!

Штеф замолчал и поразился невесть откуда взявшемуся вдохновению. Видимо, пора начинать писать стихи!

– Гад! Сука! – задёргался на полу чоповец, – я убью тебя…

– Ну поплачь, поплачь… А я за Ксенией Сергеевной, – Штеф заткнул рот пленника тряпьём и вылез через проём на улицу.

Вернулся он на удивление быстро. Правда, для чоповца время уже потеряло смысл… Услышав детский плач, он перевернулся на другой бок и увидел фигуру своего инквизитора с завёрнутым в одеяло ребёнком на руках.

– А вот и мы. Ну что, папаня, одумался или как?

Штеф подошёл к пленнику и увидел текущие по его щекам слёзы. Выдернув тряпку, Штеф улыбнулся:

– Ну вот и всё. Я слушаю тебя. Давай, говори.

– Не тронь её… – пробормотал чоповец, – не тронь, гад…

– Поздно, братан.

Ребёнок орал, как резаный. Чоповец, тяжело дыша, начал лепетать:

– Начальника зовут Борис Дмитриевич. Он подчиняется непосредственно Мамону. Мне поручили найти Митькова и сообщить о его месте нахождения. Про тебя установок не было…

– А фотографии зачем тогда?

– На всякий случай. Основное – этот Митьков, а ты и эта девка на удачу. Мало ли… И тоже самое Иноземцев.

– Зачем?

– Не знаю. Нам это не говорят. Версию, которую приказывают рассказывать всем, это о том, что ищем свидетелей преступления, угона.

– За мной охотятся?

– Да… И за тобой, и за всеми остальными… Подключены все службы… Всё, больше ничего не знаю…

Штеф ушёл и вернул ребёнка цыганке, которая ждала около дома, поблагодарил и вручил ей сто рублей. А своему пленнику сказал:

– Твоя дочь в надёжных руках моего братана. Сейчас мы двинем к моей бабе, и ты пойдёшь первым. Если там засада, ты скажешь им, что меня уже схватили, и они должны уйти, и отпустить мою бабу. Ты должен убедить их, усёк? На кону жизнь твоей малышки.