Бриллиантовый маятник

— Ну, я когда ее посадил, подбегает ко мне один из новгородцев — тоже, значит, извозчик, но они по Лиговке возят, Знаменка — не их место. Так вот, подбегает, кнут в руке и глаза такие… бешеные. Зачем, говорит, клиентку мою перебиваешь. Я ему — эка, хватил, охолодись — ка, милОй! у ней на лбу, чай не написано, что она — твой клиент! И вообсче, с какой это стати она твоя, коли здесь наше место! Поцапались, одним словом, — Андрей Копытин очень выразительно воспроизвёл интонацию, с какой отвечал конкуренту и это получилось у него неожиданно комично.

Шумилин не сдержал улыбки:

— Да ты просто артист! Ну, а барынька что?

— А она меня зонтиком в спину тычет — дескать, поехали. Слов же нету, чтобы по — человечески сказать! Ну, я её и повез. Да только с новгородцем тем история не кончилась. Через 2 дня зашел я в чайную позади вокзала, а он там с дружками. В общем, вспомнил он меня, и давай по ушам ездить, учить политесу! Слово за слово, он мне в ухо, а я — то терпеть не стану и — ему в сопатку. У меня это запросто. А там этих братишек новгородских с дюжину, честное слово, еле ноги унёс, — рассказчик повернулся в старосте, — Сил Никифырыч, Вы помните, я ж рассказывал!

— Да, было такое дело, — кратко отозвался староста, — ходил я к их «старшОму» по этому делу…

— А как этого героя звали, не припомнишь?

— Да вроде его дружки Дементием кликали, — не очень уверенно ответил Степан, — Здоровенный такой мужик, рябой, харя круглая, красная, хоть прикуривай!

— Ну — с, вернёмся к нашей барыньке. — решил Шумилин, — А куда ж ты её вёз?

— Она села здеся, ну, то есть, на Знаменской площади, а повёз я её по Невскому, она хотела добраться до театра на Итальянской.

— В дороге что — нибудь было интересное: может, где — то останавливались, о чём — то говорили?

— Да ну, куда там говорили! — Андрей махнул пренебрежительно рукой, — Зонтом меня в спину тыкала, давай, дескать, погоняй! Где — то на полпути между Надеждинской улицей* ((ныне — улица Маяковского — прим. автора))и Литейным она попросила остановиться. К девчонке обратилась, которая по тротуару шла. Потом вышла на минутку, о чём — то с ней поговорила, мне сказала стоять, ждать. Опять села и потом уже я ее высадил на Итальянской, напротив театра.

— О чём же она спросила девочку?

— Девочка — девочка, щеночка маленького не хочешь взять? Та ей, дескать, а что за щеночек? но мамзель выскочила из коляски и что там дальше говорила, не знаю…

— Понятно. А когда она на Итальянской вышла, куда направилась?

Андрей Копытин пожал плечами:

— Не — а, не знаю. Неохота мне было на нее смотреть. Противная мамзелька, глупая. Ко мне сразу же парочка подскочила, там ведь место бойкое, людное.

— Значит, ни лица её не запомнил, ни имени не знаешь?

— А на что мне ее имя? Я имени её вообсче не слышал. Чай, она мне ни кума, ни невеста. Лица не помню, это точно, да и не видно его было — шляпка на голове такая… черная, с вуалеткой. А вот юбка в клетку — это хорошо запомнил, сумка то ж… черная, с костяными ручками. И зонтик жёлтый такой, длинный. Ух, и больно же она им меня в спину тыкала, почитай, как штыком. Окаянная! — извзчик досадливо покачал головой.

— Что ж, Андрей Копытин, хорошая у тебя память, за то тебе и награда хорошая, — Шумилов поднялся со своего места и, подойдя к письменному столу, отсчитал пять «красненьких» ассигнаций, — Как и обещал, пятьдесят целковых.

Извозчик аж даже отшатнулся от протянутых ему денег:

— Это не мне, это Силу Нифырычу.

Шумилин отдал деньги старосте:

— Строго в Вашем департаменте, Силантий Никифорович!

— Ничего, мы поделимся, — без тени иронии отозвался староста.

9

Шумилов испытывал определённое удовлетворение результатами первого дня розысков. Теперь он твёрдо знал, что женщина в пролётке действительно существовала и она разговаривала с Саррой Беккер буквально за два часа до гибели последней. Сама тема начатого разговора представлялась Алексею Ивановичу весьма подозрительной: с чего это вдруг проезжавшая мимо в пролётке женщина решила поинтересоваться у незнакомой девочки, не желает ли она взять щенка? Ясно было, что никакого щенка у дамы с жёлтым зонтиком не было и в помине. Тогда для чего был задан этот бессодержательный вопрос? Женщина усыпляла бдительность? Вопрос только в том чью: извозчика или девочки?

Дама, вроде бы, торопилась: толкала возницу зонтом в спину. И тут такая потеря времени; стой! подожди пока она поговорит с незнакомой девчонкой. Что это, просто взбалмошность или нечто другое?

На следующее утро Алексей Иванович направил свои стопы в чайную у Николаевского вокзала. Когда Копытин упомянул о ней, Шумилов сразу понял о какой именно чайной идёт речь. Место это было довольно известно, но репутация его была самая скверная. Железнодорожные рабочие, извозчики, разного рода рабочий люд и только что приехавшая в столицу голь — все собирались в просторном подвале попить чаю с баранками и водки с сухарями. Это был мир грязных работяг, дешёвых проституток, уголовного сброда разного пошиба и, соответственно, полицейских в штатском. Куда ж тут без шпиков!