Бриллиантовый маятник

— Вы меня извините, Алексей Иванович, — начал издалека Александр, — но я сделался невольным свидетелем Вашего разговора… неужели это тот самый Карабчевский?

— Эко Вы, Александр, рака за камень заводите, — усмехнулся Шумилов, — Можно было без извинений поинтересоваться. Вы не ошиблись, это тот самый присяжный поверенный. Это ему наш «король смеха» Константин Варламов прямо со сцены Мариинки в «Севильском цирюльнике» посреди акта сказал: «Николаша, приходи ко мне на пирог во вторник»!

— Да Вы всё шутите, Алексей Иванович! — засмеялась г — жа Раухвельд, — Саша, скажи мне, Алексей Иванович шутит со мною? Он постоянно меня подначивает!

— Нет, маменька, казус такой действительно имел место быть, — подтвердил Александр, — Варламов с Карабчевским большие друзья!

— Варламов, конечно, талантище, ему всё простят! — вздохнула женщина, — Но вот чтобы так, посреди «Севильского цирюльника» сказать «приходи ко мне, Николаша» — это, конечно, анекдот!

— Можно вопрос, Алексей Иванович? — поинтересовался Александр.

— Разумеется. После ужина можно даже два вопроса, — кивнул Шумилов, — Вы, наверное, хотите узнать моё мнение о Карабчевском?

— Как Вы угадали? — изумился молодой человек.

— Услышав из моих уст какую — нибудь новую фамилию Вы непременно спрашиваете моё мнение об этом человеке. Так что ошибиться в догадке весьма сложно.

— В самом деле? Никогда не замечал… — Александр на секунду задумался, — Я хотел спросить, считаете ли Вы Карабчевского нравственным человеком?

— Ну… — Шумилов качнул головой, озадаченный постановкой вопроса, — Я не Господь Бог, и у меня нет весов, чтобы взвешивать нравственность незнакомого мне человека.

— Ну почему же «незнакомого»? Очень даже знакомого! Разве Вы не знаете, что Карабчевского после университета не взяли в министерство юстиции по причине неблагонадёжности?

— Знаю.

— Он истово защищал народовольцев на процессе 193–х.

— Вообще — то, это был его долг как помощника присяжного поверенного.

— Разве Вы не знаете, что он женат на сестре народовольца, сосланного в каторгу?

— Знаю. Я даже знаю, что он одно время работал помощником присяжного поверенного Евгения Исааковича Утина, брата того самого Николая Утина, что был основателем Русской секции Интернационала.

— Да он социалист, народоволец, бомбист! — всплеснула руками г — жа Лейхвельд.

— И при всём том Карабчевский берёт колоссальные гонорары за свою защиту и сейчас считатеся чуть ли не самым дорогим адвокатом столицы, — продолжал между тем Александр, — По — моему, это безнравственно: провозглашать социалистические идеи и при этом быть плоть от плоти ненавистного ему строя, быть жировиком монархии и капитализма.

— Эко Вы загнули, — улыбнулся Алексей Иванович, — Карабчевский не провозглашает социалистических идей, разве что в спальне и под одеялом, чтобы охранка не услышала. Что же касается жадности до денег, то — это слабость, которой грешат многие.

— Но ведь то, что я говорю по существу правильно! — не унимался Александр.

— Да, по существу правильно. Но как говорил мой духовный отец: лучше милостыню не подавай, да только людей не осуждай!

— Я не осуждаю — я выставляю нравственную оценку, — поправил Шумилова молодой оппонент.

— Вы делаете это со страстью, с пылом горячего молодого сердца. А надобно — с холодной головою, — возразил ему Шумилов, — Легко судить других, да только кто мы такие, чтобы судить? Карабчевский толковый, думающий юрист, понимающий толк в сыскной работе. Это, видимо, наследственное. Вы знаете, что его дед был полицеймейстером Крыма?

— Тем более, — воскликнул Александр, — Вы посмотрите, что получается: дед обласкан властью, выпестован ею, а внук, подобно жуку — короеду, эту власть ничтожит.

— Оттого, что Карабчевский защищал некоторых одиозных деятелей он, как человек, хуже не становится. В конце — концов, даже закоренелый преступник имеет право на компетентного защитника. Вы не возражаете?

— Против этого нет.

— А Карабчевский как раз и есть тот самый защитник, о котором я говорю. Он нивелирует закон, делает его равноприменимым как к преступнику, так и к преследователю. Хорошо, что он таков, каков есть. Было бы много хуже, если б он оказался другим: лояльным к власти и расшаркивающимся перед окружным прокурором. Не нужны России такие адвокаты, видит Бог, не нужны!