Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

В полном расстройстве чувств, она как-то раз, не удержавшись, набрала номер своего бывшего ухажера. Вообще-то, их роман протекал платонически и к серьезным последствиям не привел. Кавалер, уловив запах отказа, витавший в воздухе, их детскую дружбу решительно прекратил и перенес свое внимание на другую, не столь упорную персону.

— Чем обязан? — спросил он сухо, узнав Валькин голос.

Честно говоря, Валька и сама не знала, зачем позвонила. Но холодный тон молодого человека, некогда ужом вившегося вокруг нее, зацепил за живое. И после секундной паузы Валька назидательно заметила:

— Нужно говорить, не «чем обязан», а «чему обязан». То есть какой именно приятной причине. Понимаешь?

Ответом ей послужили короткие гудки отбоя, раздавшиеся в трубке.

Наконец, когда тоска стала невыносимой, Валька решилась на отчаянный шаг. Вырядилась в мамину куртку с большим капюшоном, нависавшим надо лбом, и отправилась к знакомому маленькому магазинчику. Внутрь войти, однако, не осмелилась, Постояла немного под проливным дождем, разглядывая синюю «Ниву-Шевроле», терпеливо ждущую хозяина. Вернулась домой злая, понурая. Расшвыряла в разные стороны тапочки и решительно набрала телефонный номер личной Службы Спасения.

— Да, — спокойно ответил низкий бабушкин голос.

— Это я.

— Валентина!

Бабушка действительно обрадовалась. Слава богу, есть хоть один человек, на которого Валька может положиться в любой мерзкой ситуации. Такой, как сейчас, к примеру.

— Ба, можно я к тебе приеду? — без околичностей спросила Валька. И получила столь же прямой ответ:

— Жду.

Валька быстро влезла в собственную старую куртку, схватила сумку и, прыгая через две ступеньки, понеслась вниз. Конечно, собираясь к бабушке, нужно одеться соответствующим образом, чтобы не наткнуться на осуждающе поджатые губы и короткий хлесткий выговор, но сейчас ей было, ей-богу, не до того.

Добраться до бабушкиного дома удалось быстро: в это время суток пробки еще не закупоривали дорогу. Перед въездом на территорию поселка Валька посигналила охранникам, сидевшим в будке. Один из них встал наклонился к окошку, всматриваясь в номер ее машины, поднял со стола список и сверился с ним. Протянул руку к пульту, и тяжелые металлические ворота с неохотой поехали в сторону.

Старенькая «Нива» медленно ползла по хорошо заасфальтированной дороге. Дворники совершали безостановочные реверансы то вправо, то влево, смывая с лобового стекла мелкие брызги.

Наконец справа над кирпичным забором показался знакомый купол дома, украшенный флюгером в виде Купидона, натягивающего тетиву. И оттого, что участки возле домов были небольшими, казалось, что хулиганистый мальчишка, кудрявый, как Ленин в детстве, целится то в один, то в другой соседский дом.

«Безобразие, конечно, — вяло рассуждала Валька, — доверять серьезное оружие ребенку. Что он может смыслить в таких вещах? Стреляет, как из рогатки, не разбирая, подходят два человека друг другу, не подходят… А им потом мучиться приходится».

Валька въехала в открытые ворота и припарковала машину на небольшой асфальтовой дорожке перед домом. Вышла из салона, хлопнула дверцей и бегом взлетела вверх лестнице. Нажала на кнопку звонка и затанцевала на месте, пытаясь согреться.

Дверь открыла бабушкина протеже, Нина. Неизвестно, за какие заслуги бабушка держала ее в доме на правах горничной, поварихи и экономки, но из всех перечисленных обязанностей Нина не справлялась ни с одной.

Готовила она из рук вон плохо, пыль вытирала, руководствуясь вдохновением, а, когда Валька поинтересовалась, сколько примерно тратится в месяц на стол, Нина, возведя очи к небу, пробормотала, что точно не помнит. В общем, полный обвал.

Но если бабушка держала ее в доме, значит, на это имелись серьезные причины. Какие, Валька не спрашивала.

— Добрый день, — вежливо сказала Валька, глядя в каменное квадратное лицо прислуги.

— В библиотеке она, — не отвечая на приветствие, хмуро сказала женщина. — Велела вам сразу к ней идти.

— Одна?

— Одна, слава богу, — как всегда вольно выразила Нина свое отношение к предмету.

Что ж, это Вальку устраивало на все сто. Больше всего она боялась наткнуться на альфонса, прочно прибравшего бабушку к рукам. Тогда никакой откровенный разговор, конечно, не состоялся бы, а Валька сильно измучилась, таская внутри груз недовольства собой.

Евдокия Михайловна встретила внучку приветливой улыбкой. Скользнула коротким взглядом по ее потертым джинсам, но ничего не сказала, только вздохнула. «И впрямь, безнадежное дело», — подумала Валька, целуя бабушку в щеку.

— Как ты? — спросила она.

— По-прежнему не молодею, — ответила Евдокия Михайловна.

— Брось!

И Валька взяла ее за руки, помогая встать с кресла.

Сегодня бабушка была одета в элегантные черные брюки, подпоясанные чудным плетеным ремнем ручной работы, и легкий бледно-лимонный свитер. Это цветовое сочетание шло ей бесподобно, оттеняя темно-фиалковые глаза и выгодно подчеркивая стройную талию. Как всегда, от Евдокии Михайловны упоительно пахло дорогим парфюмом, а макияж был настолько умелым, что почти не бросался в глаза.