Бриллиантовый шепот

В Ригу возвращались, не произнося ни слова. Каждый думал, что сказать ожидающим их с надеждой женщинам. Около дома Лизы, Григорий хотел высадить Бельского и поехать в гараж – оставить машину, но, взглянув на белое лицо друга, передумал, заглушил двигатель и пошел вместе с ним в дом.

Первое, что они услышали, подходя к крыльцу, звонкий голосок Маши. Петр буквально снес дверь и замер на пороге: улыбающаяся Лиза, все еще лежала на диване, не оправившись от потрясений последних суток, Маша прыгала на коленях Любы и, хлопая в ладошки, повторяла:

– А где папа? Не пойду спать, пока папа не придет!

Люба пыталась призвать ее к порядку, но ей это плохо удавалось, и она не выдержала и тоже начала хлопать в ладоши и смеяться.

Когда улеглась первая сумятица, мужчины потребовали объяснений.

– Не поверите, – начала Люба, – но некоторое время назад Лиза спасла женщину в госпитале. Эта дурочка, оставшись без ноги, хотела жизнь самоубийством окончить, но Лиза подоспела вовремя, кровь остановила, врачей вызвала, в общем, вытащила ее с того света.

– Потом мы даже, вроде, подружились, – продолжила рассказ Лиза, – Машенька ей очень нравилась, я ведь иногда брала ее с собой на работу. И, представьте себе, – она сделала паузу, словно сама усомнилась в своих словах, – эта женщина – сожительница Михаила, у которой он прятал Машу. Она нам рассказывала, что сразу узнала девочку, но возразить Михаилу боялась: он страшный человек, пригрозил убить ее, если хоть кому-нибудь проболтается о ребенке. До вечера промаялась, но все-таки сжалилась надо мной и Машей, привела ребенка. Теперь прячется – боится идти домой.

– Нечего бояться, – мрачно буркнул Григорий, – убили нашего родственника.

Рассказ о происшедшем на кладбище не занял много времени. Подполковник опустил подробности, которые, по его мнению, не относились к делу и не предназначались для женских ушей, изложил сухо и коротко. Некоторое время все молчали. Григорий прихлопнул ладонью по столу и скомандовал:

– Люба, идем домой. Остальным – спать! Утро вечера мудренее. Нам еще надо думать, как Лизу с Машей в Швецию переправить!

Глава 31

Начальник порта вытер вспотевший лоб. Этот толстяк из международной гуманитарной миссии своей суетой, многоречивостью, жуткой смесью полузабытого латышского и невыученного толком русского довел его до полного одурения. И выставить за дверь было невозможно: звонили сверху с указанием посодействовать. Выслушав историю толстяка, представившегося Ларсом Хениксоном, о его бабушке, родом из Риги, начальник попытался добраться до сути вопроса. Телефон разрывался, в дверь уже несколько раз заглядывала секретарша, а посетитель, закончив историю бабушки, плавно перешел к жизнеописанию собственных родителей. Хозяин кабинета скрипнул зубами и, наплевав на дипломатические осложнения, довольно невежливо перебил занудного визитера:

– Так в чем дело? Какая помощь требуется?

Швед, несколько опешив, замолчал на короткое время, затем перешел к делу. Он, Ларс Хениксон, весьма гордится своими предками и бережно хранит память о них. Попав в Ригу, он первым делом начал разыскивать все, что связано с его незабвенной бабушкой, которая еще в далеком детстве, укачивая маленького Ларса на руках, много рассказывала ему о своем доме на окраине Риги.

– И, представьте себе, – тут рассказчик сделал эффектную паузу, – я нашел этот дом!

Он замолчал, очевидно, ожидая от слушателя бурю восторженных и удивленных возгласов, но начальник тупо молчал, отчаявшись вернуть беседу в деловое русло. Не дождавшись никакой реакции, толстяк продолжал:

– Но самое удивительное, в доме сохранилась кое-какая бабушкина мебель: комод, буфет, стол…

Взглянув на хозяина кабинета, посетитель прервал перечисление предметов меблировки и перешел к делу. Он купил дорогую его сердцу мебель и теперь просит разрешения на доставку ее в порт и погрузку на пароход.

– И это все? – пожал плечами начальник порта. – Ради этих дров я потерял столько времени? – добавил он про себя.

Через порт с запада на восток проходили сотни контейнеров с мебелью, предметами искусства, одеждой и один ящик со старой мебелью с востока на запад был такой мелочью, о которой не стоило и говорить. Торопясь закончить разговор и избавиться от назойливого посетителя, начальник порта вызвал секретаршу и велел оформить все бумаги, а также связаться с особым отделом порта. От них тоже требовалось разрешение и, на всякий случай, сопровождающий. Бутылка американского виски и сигареты вернули начальнику хорошее расположение духа, и он распрощался с толстяком не только с облегчением, но и почти дружески.

Секретарша, поминутно нюхая маленький флакончик подаренных духов, быстро оформила все бумаги и договорилась о сопровождающем. Обрадованный швед долго благодарил и рассыпался в комплиментах на своей жуткой смеси языков. Наконец он ушел.