Бриллианты для мышки

Не тут-то было. Бабуся придвинулась к ним поближе.

– А в магазине, милок, все дорого. А я ведь не просто пошла, я ведь подарочек своему внучку искала. Хотела чего-нибудь необычное купить. Он у меня парнишечка интересный, все необычное страсть как любит.

– Вот и иди поищи, – алкаша с треснутыми очками начала раздражать словоохотливая бабка.

– Так я ведь ничего не нашла, – Бабуся нагнулась над лавочкой, – а что у вас за забавные вещички такие?

– Иди, бабка, – алкаш в очках вскочил и замахнулся на Бабусю.

– Чего дерешься-то, – примирительно проворчала Бабуся, – у вас тут стаканы, вижу, необычные, так я бы у вас их купила. Свому внучку в подарок. Но ежели вы не хотите, так я…

– Стой, – другой алкаш махнул приятелю и снова сказал, – стой, мать, а сколько дашь?

Бабуся живо повернулась.

– Сговоримся, милок, я тебя не обижу. Больно внучку приятное хочется сделать.

– Давай на два пузыря, – строго произнес очкастый, – и деньги покажи, может, у тебя их и нет.

– Дорого, ой, дорого, – запричитала Бабуся, но все же сунула руку в сумку, – вот деньжата-то.

– Забирай, – разрешил алкаш, – пойдем, Митрич, отоваримся.

Бабуся не стала себя упрашивать. Она достала носовой платок и быстро упаковала стаканы. Алкаши топтались рядом и уходить не спешили. Бабуся тоже не торопилась. Она села на лавочку и стала осторожно укладывать стаканы в сумку.

– У меня дома пакет лежит, который из-под них, – сказал высокий, – если хочешь, могу продать.

– А сколько? – живо вскинулась Бабуся.

– На буханку хлеба, вот сколько, – ответил алкаш.

– Ой, милок, – запричитала Бабуся, – вы, должно, голодные, вам и выпить бедным хочется, и закусить.

– А то, – вздохнул Митрич и поправил очки, – никому мы со Степанычем не нужны. Вот ты у нас стаканы купила, мы тебе их по доброте душевной уступили, а на хлеб нам и не дала.

– Так я завсегда могу, – Бабуся поднялась, – я могу и хлебца вам купить и еще чего, уж так вы меня выручили. Где живешь-то? – обратилась она к долговязому Степанычу.

– Вон мои окна, – ответил он, – и квартира моя самая первая.

– Вот и ладно, – Бабуся подхватила сумку, – у меня одна нога здесь, другая там.

– А ты не обманешь, бабка, уйдешь со стаканами, только мы тебя и видели, – высказался Митрич.

– Не обману, – Бабуся поставила сумку и поправила платок, – а ты если хошь, пошли со мной вместе, поможешь мне донести чего.

– Иди, Митрич, – подтолкнул его долговязый, – быстрей вернетесь.

– И ты быстрей, – сказал Митрич, поправляя очки, и подтолкнул Бабусю, – идем, что ли?

– Пойдем, милок, пойдем, – Бабуся засеменила за Митричем.

Вернулись они быстро. Митрич нес пакеты с макаронами, мукой, селедку, захватанную бутылку, в которой плескалось масло. Бабуся прикупила луку и яиц. Степаныч был уже дома и нервно посматривал в окно. Увидев Бабусю и Митрича, высунулся в форточку и замахал рукой:

– Заходите, там открыто.

Бабуся шустро прошла на кухню и помогла Митричу сгрузить пакеты.

– Смотри-ка, не обманула, – удивился Степаныч.

– А зачем мне вас обманывать? – удивилась Бабуся, – вы ко мне хорошо отнеслись, и я к вам по-людски. Завсегда к другим надо по-людски, – добавила она строго.

– Спасибо, мать, проговорил Степаныч, – не ожидал.

– Вы пока посидите, мужики, а я чего вам спроворю.

Бабуся зашныряла по кухне, подняла двумя пальцами зашелестевший пакет:

– Это чего? – спросила у Степаныча.

– Так это в нем стаканы и были, – Степаныч топтался в дверях кухни, – если нужен, то бери его себе.

– Я в него стакашки упакую, – решила Бабуся.

Она засыпала в кипящую воду макароны и чистила селедку. Пока она колдовала на кухне алкаша, то один, то другой заглядывали к ней. Когда снова появился Степаныч, Бабуся остановила его:

– А ты стакашки-то не украл разом, милок?

– Ты что, бабка, – Степаныч растерялся, – я, конечно, плохо живу, но ничего такого никогда не делал. Вон ты как про меня думаешь, – протянул он.

– Ничего я не думаю, – открестилась Бабуся, – но больно вещица занятная, не на улице же ты их нашел?

– На улице. В мусорном баке, – Степаныч зашел на кухню.

– Прямо в мусорке? – удивилась Бабуся, – да кто же такое добро выкидывает?

– Он еще и бутылку почти полную оставил, – вставил Митрич тоже появляясь на кухне.

– Бутылку, да ну? – Бабуся продолжала удивляться.

– Точно, мать. Я там на лавочке лежал, а он пакет сунул и тикать.

– А какой он был? – заинтересовалась Бабуся.

– Какой-какой, а я знаю? Я его издалека видел. Молодой, это точно. Высокий. Куртка на нем длинная была.

– Бритый, наверное, – Бабуся старалась не пропустить ни одного слова, – такие завсегда с жиру бесятся.

– Не, не бритый, – Степаныч задумчиво почесал за ухом, – но волосы короткие и приглаженные как-то чудно на одну сторону.

– Ладно, мужики, – Бабуся закончила со стряпней, – садитесь за стол.

Алкаши взирали недоуменно на макароны, заправленные жареным луком, яичницу и селедку. Рядом с горкой нарезанного хлеба красовалась бутылка водки.

– Вот так дела, – протянул Митрич, поводя носом, – вот ты, бабка, даешь.

– С нами за компанию, садись, мать, – сказал Степаныч.