Бриллианты для невесты

– Постараюсь, — пообещала Эмми.
– И как раз в этот момент Отис четыре раза подряд проверещал одно и то же слово.
– Что он говорит? — спросила Иззи.
– Трусики. Он повторяет «трусики».
– Не буду даже спрашивать.
– Да уж, пожалуйста, не надо.
– Впервые с тех пор как Ли переехала в дом, где жила Адриана, подруга поджидала ее в вестибюле. Сделала она это по необходимости: вернувшись после релаксации в салоне — свидание с пылким незнакомцем было назначено на ближайший уик-энд, — Адриана обнаружила, что квартира занята ее родителями. Формально это была их квартира, но, учитывая, что жили они в ней всего несколько недель в году, Адриана оправданно считала ее исключительно своим домом, где родители являлись гостями. Невозможными, жуткими гостями. Если им не нравились настоящие шкуры африканской зебры, которыми она заменила их скучные восточные ковры, система освещения и электронная техника, включавшаяся с помощью пульта дистанционного управления, что ж, это их проблема. И никто, даже ее родители, не мог заявить, что ультрасовременному душу-водопаду, сауне и парной, которые Адриана оборудовала в ванной комнате, они предпочитают свой изваянный вручную, специально доставленный из Италии мраморный душ и джакузи. Во всяком случае, ни один человек в здравом уме. Именно поэтому Адриане пришлось как можно скорее одеться и убежать: за четыре коротких часа ее изысканное убежище превратилось в кипящий ссорами ад.
- Не то чтобы она не любила своих родителей, нет, конечно. Ее папа старел и на этом этапе жизни стал гораздо мягче, чем в годы ее детства. Он, похоже, спокойно позволял жене выпивать и редко настаивал на чем-нибудь мо ежевечерней гаванской сигары и традиции, но которой все его дети — трое от первой, трое от второй и Адриана от нынешней и, как хотелось надеяться, последней жены — собирались в Рио-де-Жанейро на неделю до и после Рождества. У матери все было наоборот. Хотя миссис де Соза сохраняла спокойствие и мирилась со всем экспериментами Адрианы — подростка с сексом и наркотиками, ее либерализм не распространялся на незамужнюю двадцатидевятилетнюю дочь — особенно если пристрастие к сексу и наркотикам не подпадало больше под определение «экспериментальный». Она, естественно, не понимала, что такое пожить всласть — все же она была бразильянкой. Еда (с низким содержанием жиров, низкокалорийная), напитки (бутылка за бутылкой дорогого белого вина), занятия любовью (когда не получается убедительно изобразить очередную головную боль) — составляли суть ее жизни. Которую, разумеется, можно вести лишь при определенных обстоятельствах: будучи беззаботной юной девушкой или обзаведясь подходящим мужем. В своей собственной юности она путешествовала, была моделью, проводила время на вечеринках — этакая Жизель[8]

своего поколения, как до сих пор говорили люди. Но Камилла де Соза всегда предостерегала Адриану, что мужчины преходящи, как и внешность. К двадцати трем годам она обеспечила себе (необыкновенно) богатого зрелого мужа и произвела на свет красивую дочь. Вот как это должно быть.При мысли, что еще две недели придется слушать разглагольствования матери, Адриану мутило. Она потянулась на слегка продавленном диване, стоявшем в вестибюле, и задумалась. Придется искать себе занятия на весь день, домой приходить поздно или вообще не приходить и убеждать их при каждом удобном случае, что все силы — не говоря уж о существенном кредитовании — она направляет на поиски достойного мужа. Если вести себя осторожно, они никогда нe узнают о безобразном британском рокере, который жил в доме без лифта в Ист-Виллидже, или о сексуальном хирург с практикой на Манхэттене, а также с женой и детьми в Гринвиче. Если тщательно соблюдать все предосторожности они, возможно, даже не поймают роскошного израильтянина, который заявлял, будто перекладывает бумажки в посольстве Израиля, но Адриана была уверена, работал на МОССАД.