Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума

Амалия Йенсен, казалось, была погружена в свои мысли. Раздался стук в дверь, от которого обе подскочили, а потом — голос Хотвинна.

— Сменяю тебя.

Тви поспешно проглотила вино, затем спрятала бокал в ящике. То немногое, что оставалось в бутылке, она вылила в чашку Амалии.

— До скорого.

— Au revoir, м-р Шалун, — Амалия пьяно хихикнула.

Тви с удивлением увидела длинный меч, пристегнутый к поясу Хотвинна и странный дерзкий блеск в его глазах. Она недоумение подумала о том, какие мысли пришли на этот раз в голову троглодита, затем решила, что он, по всей видимости, провел послеобеденный отдых, подогревая себя записью «Десяти величайших милитаристских речей» или чего-нибудь столь же вдохновляющего.

— Пленница в хорошем расположении духа, — отрапортовала Тви.

Хотвинн прорычал:

— Как зовут того человека, что был у нее вчера вечером?

Тви удивило это проявление интереса:

— Этого? По-моему, лейтенант Наварр.

— Гм. Хорошо. — Тви почти могла видеть, как медленно перекатываются шарики в мозгу Хотвинна. Мех на ее плечах слегка приподнялся — этот пещерный житель со своим мечом и пристальным взглядом выглядел по-настоящему жутко, — затем Тви усилием воли пригладила мех и отдала ему голограмму Шалуна Ронни. Если разобраться, то она была по-настоящему рада, что не знает мыслей Хотвинна. Это доказывает, подумала Тви, что ее предки, в отличие от его, по-видимому, были более развиты на протяжении примерно последнего миллиона лет.

Тви спустилась по лестнице для слуг, стараясь не слишком пьяно пошатываться. Странно, подумалось ей, что пленница была единственным существом в этом доме, с кем она могла поговорить. Амалия Йенсен могла быть какой-нибудь идиоткой-политиком, но ее суждения не были злобными, и, по крайней мере, она казалась более уравновешенной, чем остальные придурки в этом доме.

— Там, на холме, к севере-востоку, засел какой-то старикашка, — сообщил Грегор. Он был в маскировочном костюме, мягком, свободном крепе, скрывавшем все, кроме бледного овала его лица, но маскировочные голограммы он еще не включил. — У него флаер, он припаркован так, что его не видно. Он помакал нам, когда мы пролетали мимо. Даме не пытается скрываться. Там и спрятаться-то негде — одно дерево, да и то толщиной меньше его самого.

— Как вы думаете, он наблюдатель? — спросил Пьетро. На нем был запасной маскировочный костюм, с пояса свисали пистолеты. Он показал себя способным к обучению пользованием оружия, но ни Мейстрал, ни его помощники не имели ни малейшего представления о том, как он будет себя вести в настоящем деле, и решили экипировать его только несмертоносным оружием, против которого в их маскировочных костюмах имелась встроенная защита.

— Наблюдатель? — переспросил Мейстрал. Из клубящейся черноты голограммы его голос доносился жутким звуком. — Возможно, хотя я больше склоняюсь к мысли, что он из полиции или какой-то политический контакт мисс Йенсен.

Пьетро быстро покачал головой:

— Нет. Он не из наших.

Мейстрал продолжал:

— С того места, где он сидит, он не может видеть и половины подходов к дому — если он наблюдатель, ему бы лучше быть на крыше, — но вполне возможно, что здесь мы имеем дело с непрофессионалами. — Он только что вернулся после короткого полета над деревьями, во время которого исследовал мощным биноклем фронтальную часть дома. — Там, на втором этаже, есть занавешенное окно, рядом с юге-восточным углом. Оно довольно отчетливо видно, но графиня никогда не отличалась особой осторожностью.

У Грегора в руке был голопроектор. Он тронул кнопку, и неожиданно, мерцая в темном ночном воздухе, возникло изображение дома. Мейстрал отключил свой маскировочный костюм и указал рукой в мягкой перчатке:

— Вот здесь.

Грегор поменял перспективу на голограмме, двигаясь по второму этажу здания.

Спереди дом имел форму широкой и низкой подковы, крытую веранду, поддерживаемую мягкими «дужками» подковы. На юге-восточном углу, на втором этаже, находилась гостиная, занимавшая «дужку» подковы на этом этаже. Прямо к северу от гостиной была расположена круглая библиотека высотой в два этажа с замысловатой спиральной лестницей из кованой стали и огромной хрустальной люстрой. Из окон гостиной, выходивших на запад, открывался вид на крышу веранды, а в севере-западном углу гостиной находилась дверь, которая вела в верхний парадный холл. Если идти по этому холлу, то за следующей дверью к западу и была комната с занавешенным окном.

Мейстрал находил, что ситуация испытывает его терпение.