Бриллианты в шоколаде

— Из любого уголка земного шара ко мне в систему могут вторгнуться незваные гости. Вот в чем опасность виртуального мира. Конечно, злоумышленники, если им сильно приспичит прочесть мои записи, и к нам в дом могут вторгнуться, но все же это потребует от них куда больше усилий.

А если учесть, что главой их поселка являлся генерал в отставке, то надо понимать, что система обнаружения и ликвидации опасности была в «Чудном уголке» поднята на небывалый уровень. О том, чтобы пройти незваным в поселок, нечего было и думать. Если бы кто-то со стороны понаблюдал за сложной процедурой проверки и пропуска в поселок разносчиков пиццы, служащих водопроводных и других компаний, то, наверное, решил бы, что речь идет, по меньшей мере, о секретном военном объекте.

На самом деле, ничего секретного в «Чудном уголке» не было. Вот только Таракану — бессменному главе и лидеру поселка, им же самим и созданного, всюду чудились враги, от которых он старательно укрывал тех, кто доверился его попечению и выбрал местом жительства его поселок.

Таракан делал все возможное, чтобы жизнь в «Чудном уголке» была не просто чудной, но еще и максимально изолированной от внешнего, как считал Таракан, враждебного мира. В поселке были магазины, рынок, куда жители окрестных фермерских хозяйств поставляли свою продукцию, искусственное озеро с пляжем и рыбьими садками, детские и спортивные площадки, клуб и прогулочные зоны.

Но все это предназначалось только для «своих». И стремясь отгородить свое детище от вторжения извне, Таракан завел на въезде в поселок строгие порядки. Подруги жили тут уже давно, они привыкли к чудачествам своего старого друга. И все же иногда им приходила в голову мысль, а нормально ли так жить? Может быть, не стоит отгораживаться?

Рассуждать на эту тему можно было до бесконечности, но как бы то ни было, архивные записи Лисицы тут, в коттедже подруг, находились в полнейшей безопасности.

За полтора часа подруги, действуя слаженно и дружно, просмотрели записи из первой части, но не нашли ни одного Рябкова. Впрочем, упоминания об Амелии Луговой они также не обнаружили. Это было несколько неожиданно и здорово обескураживало. К тому же Настя начала проявлять первые признаки нетерпения. Это выражалось в том, что Настя прошла на кухню, приготовила там тесто для оладий, а потом спросила у подруг, когда они закончат, чтобы она подала им оладушки с пылу с жару.

— Можешь уже жарить, — сказала Леся, не отрывая глаз от экрана монитора. — Если чуть-чуть остынут, мы съедим их и теплыми.

Настя вновь вернулась на кухню, а подруги повернулись друг к другу:

— И что нам делать? — шепотом спросила Леся у подруги. — Ничего тут нет!

— Мы просмотрели лишь первую часть.

— Но та, другая, для нас запретна.

— И что? Когда нас останавливали чьи-то запреты?

— Ну, смотри, тебе решать.

Леся понимала, что в случае чего вина в первую очередь падет на Киру. Ведь сама Леся не знала ключа доступа к засекреченной информации.

— И я решила, — кивнула головой Кира. — Вскрываем тайник.

— Не боишься?

— Если мы там ничего не найдем, то Лисице и не скажем, что лазили в его секретные файлы. А если обнаружим… Ну, что же, тогда придется признаться. Но ведь победителей не судят, не так ли?

Таким образом успокоив свою совесть, подруги влезли в записи Лисицы, которые он им трогать категорически запретил. Но и тут они не нашли Рябкова. А между тем Настя несколько раз подавала из кухни призывные возгласы. И в последний раз они звучали у нее уже несколько раздраженно.

— Идете вы или нет?

— Идем, идем, Настенька! Осталось совсем немножко!

— Жарю последнюю порцию. Первая уже остывает.

— Да, да, мы поняли и уже идем, — рассеянно отозвалась Кира.

И в тот момент, когда она уже собралась вынимать карту памяти, ее взгляд внезапно зацепился.

— Федор Захарович Луговой, — прочитала она. — Луговой!.. Уж не родственник ли он нашей Амелии?

Впрочем, судя по дате рождения, которая приходилась на довоенные годы, этот человек должен был быть глубоким стариком.

— Жив ли он еще?

И все же подруги не видели другого выхода, кроме как открыть файл с данными на этого человека. Там оказалось до обидного мало. Лишь упоминание о деятельности господина Лугового — историк, а также дата его смерти.

— Он скончался в августе этого года.

— Как жаль! Мы совсем чуть-чуть не успели.

Впрочем, Леся не уточнила, что именно они не успели. Может быть, побеседовать с господином Луговым? А о чем могли спросить сыщицы этого старца?

— Тут есть список… Ого! Амелия среди них!

— Да, действительно, Амелия Львовна Луговая. И возраст совпадает. Этой Амелии чуть меньше тридцати, и нашей, судя по всему, тоже.

— А что это за список фамилий?

Перед Амелией была всего лишь одна запись — Лев Федорович Луговой.

— Слушай, похоже, погибшая Амелия — внучка этого старика! А Лев Федорович — это ее отец и сын старика.

— А другие фамилии?

— Наверняка какие-то родственники. Только более дальние, поэтому в списке они указаны после главных претендентов.

— Претендентов на что?

— На наследство, так я думаю. После тех, кто умирает, всегда остается наследство.