Бриллианты вечны

Глава 4. Что здесь происходит?

Сидя в патрульной машине, сержант Данквайерс был погружен в свои мысли. Они молча ехали вдоль Стрэнда, потом по Чабсери, Лайн в Халборн Затем повернули налево, на Хаттон Гарден, и машина остановилась около изящного белого портала здания лондонского Алмазного дома.

Бонд проследовал за своим компаньоном через тротуар к парадной двери, в центре которой находилась отлично отполированная дощечка, на которой было выгравировано: «Алмазный дом» и ниже «Руфус В. Сайс, вице-президент европейского отделения».

Сержант Данквайерс позвонил, и приятного вида молодая еврейка открыла им дверь и провела через покрытый толстым ковром вестибюль в обитую деревянными панелями приемную.

— Мистер Сайс ожидается с минуты на минуту, — сказала она и вышла, закрыв за собой дверь.

Приемная была шикарно обставлена, но из-за топящегося камина в ней стояла тропическая жара. В центре темно-красного ковра, под цвет пламени, стоял круглый столик красного дерева и шесть таких же кресел, которые по мнению Бонда, стоили не меньше тысячи фунтов. На столе лежали несколько журналов и несколько экземпляров «Кимберли Диамонд Ньюс». Глаза Данквайерса загорелись, когда он их увидел. Он сел в кресло и стал перелистывать страницы июньского номера.

На каждой из четырех стен комнаты находились картины в золотых рамах с изображением цветов. Ощущение как бы трехмерного пространства в этих картинах привлекло внимание Бонда, и он подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть одну из них. Это оказалось не картиной, а композицией из свежесрезанных цветов, стоявших в нише за стеклом, обрамленным бархатом цвета меди. Другие «картины» представляли собой то же самое, а четыре вазы, в которых тоже стояли цветы, были очень красивы.

В комнате было тихо. Только гипнотизирующе тикали большие настенные часы да еще из-за двери, расположенной напротив входа, раздавались мягкие голоса.

Послышался щелчок, дверь на дюйм приоткрылась, и голос, несколько приглушенный, с сильным иностранным акцентом стал уговаривать: «Но, мистер Гранспек, зачем же так жестоко! Мы все же должны как-то зарабатывать на жизнь, не так ли? Я говорю вам, что мне этот чудесный камень стоил десять тысяч фунтов. Десять тысяч! Вы мне не верите? Но я клянусь вам!» Потом наступила пауза, и голос в последний раз предложил цену: «Ну, хорошо, кончим, прошу вас!».

Послышался смех: «Вилли, ты порядочный тип, и рад был бы помочь тебе, но этот камень стоит не более девятисот фунтов, и я дам тебе за него еще сто, только ради тебя. Теперь иди и обдумай все хорошенько. Ты не получишь лучшего предложения».

Дверь открылась, и американский бизнесмен в пенсне и с плотно сжатым ртом вытолкнул, как на сцену, маленького встревоженного еврея с большой красной розой в петлице. Они были очень удивлены, увидев, что в приемной кто-то есть, и бормоча извинения, не обращаясь ни к кому конкретно, американец почти бегом провел своего спутника в холл. Дверь за ними захлопнулась.

Данквайерс взглянул на Бонда и подмигнул.

— Это и есть подноготная всего алмазного бизнеса, — сказал он. — Это был Вилли Веренс, один из наиболее известных оценщиков в «Стрито». Я предполагаю, что другой человек был скупщиком Сайса.

Он опять занялся своими журналами, а Бонд, противясь желанию закурить сигарету, снова стал изучать цветочные «картины».

Внезапно тишина нарушилась упавшими в камине дровами и часами, пробившими полчаса. Дверь отворилась, и крупный темноволосый человек сделал два шага в комнату, переводя взгляд с одного на другого.

— Сайс, — резко проговорил он. — Что здесь происходит? Что вы хотите?

Дверь позади человека оставалась открытой, и сержант Данквайерс обошел его с вежливой миной, закрыл дверь и вернулся на свое место на середине комнаты.

— Я сержант Данквайерс из специального отдела Скотланд Ярда, — проговорил он тихим и миролюбивым голосом. — А это, — он указал на Бонда, — сержант Джеймс. Я провожу обычный опрос об украденных алмазах. Комиссар подумал, — его голос стал бархатным, — что вы, возможно, сможете помочь мне.

— Так, — произнес мистер Сайс, презрительно глядя то на одного, то на другого из этих низкооплачиваемых сыщиков-полицейских, которые имели наглость отнимать у него время. — Вы можете продолжать!

В то время, как сержант Данквайерс продолжал тоном, который не мог бы показаться угрожающим и нарушителю закона, заглядывая при этом время от времени в маленькую записную книжечку, и излагая историю, изобилующую такими выражениями, как «совсем недавно» или «нам стало известно». Бонд внимательно изучал самого Сайса, что возмущало того не меньше, чем некоторые оттенки речи сержанта Данквайерса.