Бриллианты вечны

Но мне не удалось убедить ее. Это было ясно видно по ее вопрошающему, нетерпеливому взгляду. Я был обескуражен, так как не представлял себя в роли детектива. У меня не было ни опыта, ни представления о традиционном подходе к этому делу. Я даже предпочитал чисто приключенческую литературу — рассказу о самом талантливом и умнейшем детективе.

Такой вкус, думается мне, основывается на контрастах: инженеру в его деятельности приходится очень много логически мыслить, причем результат его размышлений выражается цифрами. Понятно, он с большим удовольствием читает описания морского сражения или соперничества и борьбы двух мужчин, нежели следит за разрешением криминальной истории дедуктивным методом мышления.

Как инженер, я знал, что надежный результат при сложении зависит от того, насколько достоверны суммируемые цифры.

Именно эта неуверенность в слагаемых теперь меня беспокоила. Я спросил:

— Скажите, это ваш носовой платок?

Она поглядела на платок, который я вынул из кармана. Мне казалось, она хотела поговорить со мной на прежнюю тему и была недовольна тем, что я прервал ее. Однако выражение нетерпения на ее лице сменилось хмурым удивленным взглядом.

— Да, по-моему, это мой платок, — сказала она. — По крайней мере, он очень похож на мой и пахнет духами, которые я употребляю. Но я не уверена. Платок обычный, ручной работы, скрученный рубец и продернутые нитки... дюжины таких платков можно купить в любом магазине во Франции. Но почему вы спрашиваете?

Я не стал объяснять. Я просто сказал, что нашел его на полу.

— Не пойдете ли вы со мной? Я знаю, что ваш брат ждет вас, но это минутное дело.

Она по-прежнему казалась озабоченной, но пошла со мной в северное крыло. Когда мы проходили по коридору мимо одной из дверей, она, наверное, вспомнила о моих поцелуях, так как покраснела. Однако на этот раз ее шарф не зацепился.

Я попросил ее остановиться перед моей дверью и прикинул ее рост над уровнем окна. Было ясно, если даже учесть угол зрения из холла, что ее фигура была намного меньше того силуэта, который я видел ночью из холла. Мне следовало сразу сообразить это. Однако тогда я был введен в заблуждение бегущей темной фигурой в развевающейся черной юбке.

У меня не было времени объяснить это Сю. Я спросил:

— Вы видите напротив, на третьем этаже, пятое окно от угла? Это комнаты № 34 или 35. Входили ли вы туда в ночь первого убийства?

Не знаю, что она тогда обо мне подумала. Она удивилась, но не колеблясь ответила:

— Нет.

— Простите мою настойчивость, но еще один вопрос. Я не решался, мне было стыдно задавать его. И все же я спросил:

— Миссис Бинг утверждает, будто вы выключили свет в отеле в ночь первого убийства.

Глаза Сю начали расширяться, лицо побледнело и застыло. Проклиная себя, я отчаянно продолжал:

— Она говорит, что вы стояли у распределительного щита напротив ее двери и она видела, как вы опустили рубильник.

— И вы поверили ей? — печально спросила она.

— Нет.

Я взял ее за руки и обнял.

— Нет! Я не поверил ей, так как вы рассказали мне, где вы были в это время.

Она освободила свои руки и отошла от меня.

— Не знаю, что миссис Бинг видела, или ей это почудилось. Но я обо всем сказала вам истинную правду.

— Я знаю. Скажите, миссис Бинг дружна с вами?

— Нет, а что? Но мы и не враждуем. Мы почти незнакомы друг с другом.

— Не проявляла ли она к вам особого интереса?

— О, нет, ей-богу, нет, — сказала Сю. Она поняла, что я имел в виду, и простила меня.

— Если вы думаете, что миссис Бинг можно... подозревать в чем-то, — это нелепость. Она именно такая, какой кажется.

— Похоже, что я зашел в тупик. Пойдемте к вашему брату, а то у него возникнут подозрения. Я провожу вас до холла.

— Нелегко будет разговаривать с ним, зная, что если он выложит свой сувенир, то я этого сделать не смогу. Сегодня утром я уже хотела отказаться от всего и уехать, если бы полиция разрешила это. Теперь мне нечем удостоверить свою личность. В конце концов, зачем мне пять миллионов долларов?

Она сказала это задумчиво, будто не нуждалась в деньгах.

— Пятью миллионами нельзя пренебрегать, — с горечью сказал я. — Если вы нуждаетесь в центах, то придется бороться и за доллары.

Мы шли к холлу. Я полагал, что через два или три дня она навсегда уйдет из моей жизни. Вероятно, она будет помнить меня, так как трудно будет забыть события в этом отеле. Но это воспоминание со временем станет неясным и, в конце концов, вытиснится из памяти яркими впечатлениями ее будущего.

Самое большее через год она меня забудет. Почему-то я задал себе вопрос, где я сам буду через год? Вероятно, где-нибудь на краю цивилизации, в отдаленном и безлюдном месте. Звезды будут казаться мне ближе, и я буду смотреть на них ночами и представлять себе Сю: ее мягкие волосы и яркие губы, которые я целовал, ее глаза, которые смотрели на меня, сверкая загадочным блеском.

Я осознал, какой опустошающей была мысль, что я никогда не буду видеть ее вблизи, не буду ловить зов ее улыбающихся губ. Никогда не увижу ее изящно поднятого подбородка, золотого отлива волос, изящества рук и ее красивого тела.