Бриллианты вечны (Сборник)

Девушка была одета в рубашку с брюками, из кармана которых она достала зажигалку и протянула ему.

— Что за идея? — спросила она. — Нам надо быстрее сматываться.

Но Бонд уже был у железных бочек, отвинчивая крышки и выливая содержимое на платформу и на стены здания. Расправившись с полдюжиной бочек, он подошел к Тиффани.

— Запускай, — сказал он. Преодолевая боль, он наклонился и поднял лежавшую на насыпи скомканную газету. За спиной у него послышался визг стартера, и маленький двухтактный мотор деловито заурчал.

Бонд чиркнул зажигалкой, и едва газета запылала, он швырнул ее в сторону бочек с бензином. Жадные языки пламени чуть было не коснулись его, когда из последних сил он рывком забросил свое тело в кабинку дрезины. Но Тиффани уже отпустила тормоз, и они поехали.

Раздался скрип, посыпались искры из-под колес, но они уже проскочили стрелку и мчались по главной линии. Спидометр показывал пятьдесят километров в час, волосы Тиффани развевались подобно золотому знамени.

Бонд оглянулся и посмотрел на оставшийся у них за спиной столб огня и дыма. Ему казалось, что он слышит треск сухого дерева и крики сладко спавших сторожей, выскакивающих из своих мягких постелей. Если бы только огонь смог добраться до Уинта и Кида, до пульмановского вагона и тендера «Пушечного ядра», чтобы покончить и с гангстерами, и с их игрушками!

Но у него с Тиффани и своих проблем хватало. Интересно, сколько сейчас времени? Бонд вдохнул прохладный ночной воздух и попытался заставить мозг работать. Луна стояла низко. Четыре утра? Бонд, морщась, сел рядом с девушкой на откидное кресло.

Он обнял ее за плечи, а она повернулась к нему и улыбнулась. Стараясь перекричать шум мотора и стук колес, она крикнула:

— Отличное начало! Как в кино с Бастером Китоном. Как ты себя чувствуешь? — И, взглянув на его разбитое лицо, добавила:

— Выглядишь ты просто ужасно...

— Главное — ничего не сломано, — сказал Бонд. — Наверное, это и значит «восемьдесят процентов».

Он болезненно улыбнулся.

— Но уж лучше, когда тебя бьют, чем когда в тебя стреляют.

Губы Тиффани скривились.

— А мне пришлось сидеть там и делать вид, что меня все это не касается. Спэнг следил за мной, пока тебя били. Потом они связали тебя, бросили на пол в гостиной и, довольные собой, ушли спать. Я целый час просидела в своем купе, прежде чем начать действовать. Самое страшное было — приводить тебя в чувство.

Бонд крепче обнял ее.

— Когда говорить будет не так больно, я скажу все, что о тебе думаю. Но как же ты решилась, Тиффани? Ведь если они поймают нас, тебе будет худо. А что собой представляют эти двое, Уинт и Кид? Что они смогут сейчас предпринять? Я бы, честно говоря, с удовольствием еще раз встретился с ними.

Девушка отвела взгляд.

— Я никогда не видела их без капюшонов. Говорят, что они из Детройта. Никто никогда о них доброго слова не молвил. Они делают всю грязную работу. Сейчас они, скорее всего, уже пустились за нами, но обо мне не беспокойся. — Она снова посмотрела на Бонда, и глаза ее сияли счастьем. — Главное — добраться до Риолайта. Там надо будет раздобыть машину и пересечь границу штата, уехать в Калифорнию. Денег у меня полно. Мы вызовем тебе врача, примем ванну, переоденемся и сядем думать. Пистолет твой у меня. Его принес кто-то после того, как они закончили вытаскивать по частям тех двоих, что ты отделал в «Розовой подвязке». Когда Спэнг ушел спать, я его и подобрала.

Она расстегнула рубашку и достала из-за пояса пистолет.

Бонд взял «беретту», хранящую тепло тела Тиффани. Он вытащил обойму. В ней оставалось три патрона. И один в стволе. Бонд вогнал обойму на место, поставил пистолет на предохранитель и сунул за пояс. Впервые он осознал, что пиджак исчез. Один из рукавов рубашки висел лохмотьями, и он оторвал и выбросил его. Пощупал правый задний карман брюк: портсигар пропал. Но паспорт и записная книжка в левом заднем кармане были на месте. Он вытащил их, рваные и мятые. Но деньги по-прежнему лежали в записной книжке. Он сунул документы обратно в карман.

Какое-то время они ехали молча, и тишину ночи нарушали лишь рокот мотора, да перестук колес. До самого горизонта узкие полоски рельсов были прямыми, только в одном месте серебряная линия прерывалась: там была ветка, отводившая покрытую ржавчиной и бурьяном колею вправо, в горный массив. Слева же не было ничего, кроме бесконечной пустыни, на краю которой первые проблески солнца смутно обрисовывали голубым контуром заросли кактусов, а на расстоянии около трех километров отсвечивала металлом полоса дороги № 95.

Дрезина весело неслась вперед. Никаких приборов в ней не было, кроме тормозного колеса и рычага с резиновой рукояткой подачи топлива, которая была повернута до отказа. Стрелка спидометра стояла на пятидесяти километрах в час. Пролетали километры и минуты, и Бонд все чаще посматривал назад, изучая встающее там красное зарево.