Бриллианты вечны

Негр стремительно нагнулся и, взяв края простыни с одной стороны, обернул ею тело Бонда. Затем он взял другую половину грязного савана и тоже запеленал ею тело Бонда. Теперь Бонд мог двигать только пальцами и головой, и то движения его были ограничены. Потом негр закрыл ванну тяжелой крышкой, взял грифельную доску с полки и, взглянув на часы, висевшие в дальнем углу комнаты, записал на ней время. Было ровно шесть часов.

— Двадцать минут, — сказал он. — Вы нормально себя чувствуете?

Бонд промычал в ответ что-то невразумительное.

Негр отошел от него, чтобы заняться своими делами, и Бонд молча уставился в потолок. Он чувствовал, как пот стекал по его лицу на глаза: он проклинал Феликса Лейтера.

В три минуты седьмого дверь открылась, и на пороге появилась голая фигура Тингалинга Белла. У него было узкое настороженное лицо и худое тело, на кото ром можно было пересчитать все ребра. Он решительно вышел на середину комнаты.

— Привет, Тингалинг, — сказал служитель. — Я слышал, что у тебя что-то сегодня стряслось. Плохо дело.

— Эти заправилы слишком бесстыдны, — грустно проговорил Белл. — Зачем бы мне было перебегать дорогу Томми Лакки, он один из моих лучших друзей? Скачки полностью контролировались. Эй, ты, черный ублюдок, — он выставил вперед ногу и пытался поддеть негра, несущего ведро с грязью, — ты должен помочь мне сбросить шесть унций. К тому же они дали мне множество поручений на завтра.

Негр переступил через вытянутую ногу и откашлялся.

— Не беспокойся, беби, — сказал он, — ты быстро сбросишь вес, и все будет в порядке.

Дверь снова открылась, и один из игроков в карты просунул голову.

— Привет, — сказал он служителю, — Мейбл говорит, что она никак не может дозвониться до кулинарии, чтобы принесли еду. Линия занята или испортилась.

— О боже, — сказал другой, — скажи Джеку, чтобы он привез еду, когда поедет обратно.

— О’кей!

Дверь закрылась. Неполадки телефонной сети в Америке — редкая вещь, и это был момент, когда сигнал опасности должен был бы дойти до Бонда. Но ничего не произошло: вместо этого он взглянул на часы. Еще десять минут ему надлежало лежать в этой грязи. Негр наклонился над ним и вытер ему лоб холодным полотенцем. Это было приятно, и Бонд на минуту подумал, что вся эта процедура не так уж плоха и, вероятно, укрепляет здоровье.

Часы отстукивали секунды. Жокей улегся в ванну, стоявшую перед Бондом, и Бонд догадался, что тот принимал ванну с температурой 130 градусов. Его также завернули в простыню и накрыли ванну крышкой.

Негр на грифельной доске жокея написал: 6.15.

Бонд закрыл глаза и стал думать о том, как ему передать деньги жокею. В комнате для отдыха? Вероятно, там было что-нибудь, на чем можно было бы полежать после процедуры, или это сделать в проходе на обратном пути, или в автобусе. Нет, лучше не в автобусе. Их не должны видеть вместе…

— Все в порядке. Никому не двигаться. Не волнуйтесь. Мы никого не тронем, — это был тяжелый бесстрастный голос, в котором улавливались угрожающие нотки.

Бонд быстро открыл глаза, и тело сжалось от ощущения опасности.

Дверь, через которую приносили грязь и которая выходила на улицу, была открыта. В дверях стоял мужчина, другой стоял посредине комнаты. В их руках были пистолеты, а на головах черные балахоны с прорезями для глаз и рта.

В комнате наступила тишина, нарушалась она лишь падающими каплями в душевой. В каждой из кабин находился голый мужчина, они высунулись из кабин в комнату, глядя через завесы воды и судорожно глотая воздух. Служитель неподвижно стоял посредине комнаты, и вода из шланга лилась ему на ноги.

Человек с пистолетом, стоявший посредине комнаты, подошел к негру, державшему полные ведра грязи и задрожавшему так, что часть грязи вываливалась наружу.

Бонд увидел, как человек, глядя негру прямо в глаза, перехватил пистолет за рукоятку и ударил им негра в живот. Тот закричал и упал, его голова коснулась сапога мужчины так, что могло показаться, что он поклонился ему. Мужчина отдернул ногу.

— Где жокей? — с угрозой спросил он. — В котором корыте Белл?

Негр протянул правую руку, и человек подошел к ваннам, к тому месту, где кончалась ванна Бонда и начиналась Тингалинга Белла. Человек сначала посмотрел в лицо Бонда: два блестящих глаза взглянули через прорези маски балахона. Человек прошел дальше и остановился около жокея.

Какое-то мгновенье он стоял, не двигаясь, затем подпрыгнул и уселся на крышку ванны Тингалинга, глядя ему в глаза.

— Ну-ну, Тингалинг Белл, — проговорил он, и в голосе его было явно притворное дружелюбие.

— В чем дело? — голос Белла звучал резко и испуганно.

— Как, Тингалинг? — мужчина говорил насмешливым тоном. — У тебя есть что-нибудь в мыслях?

Жокей судорожно глотнул воздух.

— Может быть, ты никогда не слышал о Шай Смайл и не был там, когда она нарушила правила, сего дня днем, в 14.30? — Голос звучал жестко.

Жокей тихо заплакал.

— Ради бога, простите, босс! Это была не моя вина. С каждым может такое случиться. — Это звучало, как хныканье ребенка перед наказанием. Бонд вздрогнул.