Бриллианты вечны

— Он сумасшедший, — ответил шофер, — без ума от старого Запада. Он купил себе целую улицу призрачного города на Хайвей, 95 и полностью перестроил это место: сделал деревянные тротуары, причудливый бар, деревянный отель, в котором он поселяет своих парней, и даже старую железнодорожную станцию. Недалеко от этого места находится возвышенность, она называется Спектрвилл, там производилась добыча серебра. Около трех лет назад они из этих гор добывали и отправляли по железной дороге серебро в Риолит, который находится приблизительно в пятидесяти милях отсюда, делая на этом миллионы долларов. Риолит — еще один призрачный город. Сейчас — это туристский центр. Он построил там дом из бутылок из-под виски. Этот город был временным пунктом, откуда серебро доставлялось на побережье. Спенг купил себе старый паровоз, когда проложили железную дорогу, и держит его на станции «Спектрвилл», катает на нем своих приятелей в Риолит и обратно. Он сам ведет поезд, и там есть все: шампанское, игра, оркестр, девушки! Вот как они развлекаются. Должно быть, это интересно. Сам я этого ничего не видел: туда совершенно невозможно подобраться близко. Да, сэр, — шофер опустил боковое стекло и с чувством плюнул на дорогу, — вот как мистер Спенг тратит свои деньги. Я вам уже сказал, что он сумасшедший.

«Вот и объяснение, — подумал Бонд. — Вот почему весь день он не слышал ничего о мистере Спенге или его друзьях, ведь сейчас конец недели. Они все там, в этом городке, играют в поезда в то время, как он спит, плавает, спокойно слоняется весь день по «Тиаре» в ожидании, что что-нибудь произойдет». Но в действительности он заметил, как от него отводили взгляды и что все время поблизости находился или слуга, или один из шерифов в форме. Они не доверяли ему, хотя он ничего конкретного не делал и мог оказаться просто одним из гостей отеля.

Около десяти часов утра, после ванны и завтрака, Бонд решил постричься в парикмахерской. Возле нее стояли несколько человек, но единственным посетителем, кроме Бонда, был крупный мужчина в купальном халате, чье лицо было спрятано под горячим полотенцем, а сам он лежал в откидном кресле. Его правой рукой, свисавшей с ручки кресла, занималась красивая маникюрша. У нее было кукольное розово-мраморное лицо и светлые, коротко постриженные волосы. Она сидела около него на низенькой скамеечке, держа на коленях поднос с инструментами.

Бонд, глядя в зеркало перед креслом, с интересом следил за тем, как парикмахер осторожно поднял один уголок горячего полотенца, а затем с чрезвычайной осторожностью вырезал волосы из ушей клиента с помощью маленьких тонких ножниц. Перед тем, как снять краешек полотенца с другого уха, он нагнулся и спросил:

— А ноздри, сэр?

Из-под горячего полотенца раздалось утвердительное мычание, и парикмахер высвободил из-под полотенца нос. Затем он снова с величайшей осторожностью продолжил свою работу. Во время этой процедуры в маленьком зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая мягким лязгом ножниц у головы Бонда и случайным позвякиванием металла, когда маникюрша клала инструмент на поднос. Потом раздался легкий скрип, когда парикмахер осторожно нажал на ручку кресла, чтобы оно стало в вертикальное положение.

— Ну как, сэр? — спросил Бонда парикмахер, держа перед ним ручное зеркало.

Это произошло тогда, когда Бонд рассматривал в зеркало свой затылок. Вероятно, когда приподнялось кресло, рука девушки соскользнула, и внезапно раздался приглушенный рев. Мужчина в купальном халате вскочил с кресла, сорвал с лица полотенце и сунул палец в рот. Затем он вынул его и, быстро нагнувшись, с размаху ударил девушку по щеке так, что она упала со скамеечки, а поднос с инструментами пролетел через всю комнату. Мужчина выпрямился и повернул разъяренное лицо к парикмахеру.

— Сука! — прорычал он. Он сунул палец обратно в рот и, спотыкаясь о разбросанный инструмент, выскочил из зала.

— Да, мистер Спенг, — пролепетал парикмахер дрожащим голосом и стал кричать на всхлипывающую девушку. Бонд повернул голову и тихо сказал:

— Перестаньте кричать. — Он встал и снял полотенце, обернутое вокруг его шеи.

Парикмахер удивленно посмотрел на него, затем быстро проговорил:

— Да, сэр, — и нагнулся, чтобы помочь девушке собрать инструменты.

Расплачиваясь за стрижку, Бонд слышал, как стоявшая на коленях девушка жалобно оправдывалась:

— Это не моя вина, мистер Люциан. Он сегодня был очень нервный. Его руки дрожали. Я никогда не видела его в таком состоянии. Он был весь напряжен.

Бонд получил удовольствие при мысли о напряженном состоянии Спенга. Голос Эрни Курсо резко оборвал его мысли: