Британец китайского производства. Народный детектив

– Дорогая, ты изумительно выглядишь!

Очень хорошо помню, какой казус приключился на моем последнем месте работы. Наш начальник вышел из кабинета в общую комнату и весело спросил у одного из сотрудников:

– Сергей Иванович, вы верите в жизнь после смерти, или там в привидения, или в покойников, восставших из могилы?

– Нет, – усмехнулся Сережа, – а почему вы спрашиваете?

Начальник потер рукой подбородок.

– Да мне сейчас звонила ваша бабушка, та самая, на похороны которой вы на неделю ездили в Конотоп, и очень просила вернуть милого внучка из длительной командировки в Индию, куда его отправили два года назад по делам фирмы. У старушки никаких родственников, кроме вас, нет, вот она и соскучилась очень. Да еще квартира ее, однокомнатные хоромы возле метро «Варшавская», ремонта требуют. Короче говоря, нуждается бабуля в заботе, а я, гад, услал мальчика на край света.

Под общий хохот красный, как рак, парень убежал в коридор, кличка «Сергей-индей» прилипла к нему потом намертво.

Я могу смело утверждать: на этом свете нет ни одного человека, всегда говорящего правду, и не следует требовать от детей невозможного. Надо просто объяснить им, что ложь бывает разной: корыстной, отчаянной, вежливой, во спасение, для собственного спокойствия, от страха, от горя, от радости, просто фантазия. Но мои родители не классифицировали вранье, мне доставалось по щекам даже за невинные заявления типа: «Нам сегодня по математике ничего не задали». Причем сила пощечин не дозировалась, и этим дело не заканчивалось, далее следовали репрессивные меры, всегда одинаковые: у меня отнимали возможность пойти гулять, смотреть телевизор, читать книги… Меня запирали в темной комнате и заставляли сидеть там целый день. Наверное, поэтому я и выросла такой неуверенной в себе и толстой. Выпущенная наконец-то из заточения Танечка бросалась к холодильнику и начинала горстями есть все, что попадалось на глаза: кашу, творог, конфеты… От переполненного желудка по телу разливалось блаженное тепло, привычка «заедать» стресс осталась со мной на всю жизнь. Конечно, мои родители действовали из благих побуждений, а что вышло?

Но даже я, до сих пор подспудно боящаяся наказания за вранье, не стала бы раскрывать сыну правду о темнокожем братце. Зачем будоражить ребенка? Но Миша-то знал все. И почему мне не сообщили о его предыдущих женах? Отчего врали, что я стала первой, единственной супругой?

Мы живем не в средние века, когда развод считался неким экстраординарным событием, осуждавшимся и светским обществом, и церковью. Расторгнутым браком нынче никого не удивить и не шокировать.

– Что мне делать? – вырвалось у меня.

Игорь вздохнул.

– Хочешь совет?

– Да, очень.

– Ложись спать, завтра выходи на работу, я тебя устрою, а там видно будет!

– Но кто-то втягивает меня в странную ситуацию!

– Вот и погоди, пока рассветет, – ответил Подаркин, – лучше всего затаись и прикинься ничего не понимающей особой.

– Но почему?

Игорь потер рукой затылок.

– Мы ведь пока бродим в темном лесу, да? Не понимаем ничего: кто, по какой причине вдруг решил замутить вокруг тебя странные действия, верно?

– Да.

– У тебя есть любовник?

– Нет, конечно!

– Почему «конечно»?

– Не придирайся к словам, – я потеряла остатки самообладания, – после смерти мужа я живу одна!

– Твои родители умерли?

– Да.

– Оставили большое наследство?

– Издеваешься?

– Ответь, пожалуйста.

– Папа с мамой ничего не имели.

– Может, у тебя есть богатый дядюшка в Африке или тетушка в Израиле?

Я засмеялась.

– Игорь, ничего глупей до сих пор не слышала! Я одна-одинешенька на этом свете!

– И подруг нет?

– Никого ближе Этти я не имею!

Подаркин поежился.

– Ладно, не парься, выходи на работу. Пусть тот, кто затеял спектакль, считает тебя окончательной идиоткой. В этом случае он расслабится, успокоится, решит, что почти достиг успеха, и непременно сделает ошибку. Тут мы его и поймаем.

– Предлагаешь мне роль живца? – возмутилась я.

– Имеешь другой вариант? Знаешь, кто преступник?

– Нет.

– Тогда придется изображать из себя червяка на крючке.

– Но это опасно! Мало ли что придет в голову преступнику!

– Так иного выхода нет, – жестко ответил Подаркин, – было бы более странно сейчас активничать, только вспугнем зверя. Ну что? Выходишь на службу?

В моей голове застучали невидимые молоточки. Внезапно мысли стали четкими, яркими, я словно проснулась после долгого, глубокого сна. Восстала из наркоза, вылупилась бабочкой из кокона.

– Конечно, я так тебе благодарна за совершенно замечательное место, поработаю пока на кассе, думаю, сумею легко обучиться новой профессии, ничего особо сложного в ней нет, – вдохновенно врала я.

– Молодец, – воскликнул Подаркин, – такой ты нравишься мне больше, за счастье следует бороться! Если плакать, лежа на диване, и ждать, что чья-то рука развеет тучи над головой, то ничего путного из этого не получится. Извини за банальность, но каждый сам кузнец своего счастья.

– Только можно мне выйти на службу через три дня? – спросила я.

– Что тебе мешает завтра приступить к исполнению обязанностей? – помрачнел Миша.

Я смущенно улыбнулась.