Британец

Было полдвенадцатого ночи, но еще не совсем стемнело, буфетчик запирал решетку своего ларька, ты сидел там же, в холле, из которого одна широкая лестница шла вниз, в зал бывшего ресторана, и другая — наверх, в салон прогулочной палубы, ты смотрел, как кто-то из ваших уже устраивался спать на матрасах, положенных прямо на пол, а буфетчик рассказывал тебе, в каких передрягах побывал корабль за последние месяцы:

— На обратном пути держали на юг вдоль французского берега, и чем дальше, тем больше было неразберихи, — сказал он. — Если бы не граница испанских вод, дошли бы, чего доброго, до Гибралтара.

И ты посмотрел на него, словно не понял, о чем речь.

— Вот уж переход был! Вроде как если ты загремел с лестницы и катишься вниз, пересчитывая башкой ступеньки, — продолжал он с усмешкой. — Поначалу в Брест направили, потом приказали взять курс на Квиберон, оттуда в Байонну, в конце концов загнали в эту несчастную дыру, а уж за ней цивилизованному человеку нечего делать. — И он сделал паузу, словно ожидая, что ты возразишь, но тут же продолжил, игнорировав твое молчание: — Вражеские бомбардировщики над гаванью пролетали дважды, времени было в обрез, только и успели вернуться в Фолмут и высадить на берег людей, которых везли.

И тебе совершенно не верилось, что все это время на корабле была та же команда, она заботилась об эвакуированных, уцелевших солдатах и беженцах, готовых броситься в объятия хоть самому дьяволу, лишь бы спастись, и она же в прошлом году на лету подхватывала всякое слово, спешила исполнить любой каприз скучающих пассажиров, чтобы никто, не дай Бог, не заметил тревожных признаков, с некоторых пор обозначившихся уже не только где-то вдали, на горизонте; ты слушал буфетчика в растерянности и убеждал себя: не может этого быть, не надо верить этим историям, буфетчик наслушался всякой всячины, когда был посыльным в баре и курительном салоне, а до войны тогда оставалось всего несколько недель, ну да, он много чего узнал от тамошних завсегдатаев, но все это — болтовня, все, что он якобы слышал, сплетни, сальности и смехотворные скандалы с привилегированными особами, твердо решившими веселиться до последней минуты.