Британия. Краткая история английского народа. Том I

В то же время в самой Англии было неблагополучно. Раздраженные преследованием, обманутые в надеждах на внутреннее восстание или внешнюю помощь, пылкие католики обратились к мысли об убийстве, которой умерщвление Вильгельма Оранского придало угрожающе значение. Раскрытие заговора Сомервилля, фанатика, принявшего причастие перед отправлением в Лондон с целью «застрелить королеву из пистолета», вызвало, естественно, строгие меры: католические дворяне и пэры бежали или были арестованы, училище правоведения, где еще оставалось несколько католиков, подвергли сильной чистке, новые кучки священников отправили на эшафот. Допрос и казнь Парри, члена Нижней Палаты, служившего в свите королевы, вызвали общую панику. Собравшийся парламент был охвачен ужасом и чувством преданности королеве. Все иезуиты и «семинарские священники» изгонялись из королевства под страхом смерти. Закон о безопасности королевы навсегда лишал права наследовать корону всякого претендента на нее, подстрекавшего подданных к восстанию или к покушению на особу королевы.

Угроза была направлена против Марии Стюарт. Утомленная долгим заточением, неудачей своих надежд на помощь Филиппа II или Шотландии, провалом восстания английских католиков и интриг иезуитов, она одно время склонялась к покорности. «Позвольте мне уйти, писала она Елизавете, — позвольте мне удалиться с этого острова в какое-нибудь уединение, где я могла бы приготовить свою душу к смерти. Согласитесь на это, и я откажусь от всех прав, на которые я или мои родственники можем иметь притязания». Ее просьба оказалась тщетной, и она, отчаявшись, нашла новое и страшное утешение в заговорах на жизнь Елизаветы. Она знала и одобрила обет убить королеву, данный Энтони Бабингтоном и кучкой молодых католиков, большей частью принадлежавших к свите Елизаветы; но и заговор, и одобрение были одинаково известны Уолсингему, а захваченная переписка Марии Стюарт доказала ее виновность. Несмотря на ее протест, комиссия пэров явилась судить ее в Фотерингейском замке, и их обвинительный приговор по постановлениям недавнего закона лишил ее права на корону.

При известии о ее осуждении улицы Лондона засверкали огнями и начался колокольный звон; но, несмотря на просьбы парламента и настояния Совета казнить ее, Елизавета не решалась на это. Однако сила общественного мнения увлекала все за собой, и единодушное требование народа вынудило, наконец у королевы согласие против ее воли. Она бросила на пол подписанный приказ, и Совет принял на себя ответственность за его исполнение. Смерть на эшафоте, воздвигнутом в зале Фотерингейского замка, Мария встретила так же бесстрашно, как и жила. «Не плачьте, — сказала она своим фрейлинам, — я дала за вас слово». «Скажи моим друзьям, поручила она Мелвиллю, — что я умираю доброй католичкой».

Едва казнь свершилась, как гнев Елизаветы обрушился на министров, вырвавших у нее приказ. Сесиль, ставший теперь лордом Берли, на время впал в немилость. Дэвисон, передавший приказ Совету, был посажен в Тауэр в наказание за шаг, расстроивший политику королевы. Действительно, смерть Марии Стюарт, казалось, положила конец несогласиям английских католиков и тем устраняла с пути Филиппа II последнее препятствие. Мария передала ему как ближайшему родственнику католического вероисповедания свои права на корону, и с этого времени надежды ее приверженцев были связаны с Испанией. Чтобы побудить Филиппа II к действию, не нужно было нового толчка. Победы Дрейка показали ему, что для безопасности его владений в Новом Свете необходимо завоевать Англию. Присутствие английской армии во Фландрии убедило его в том, что путь к завоеванию Нидерландов идет через Англию. Поэтому действия Фарнезе, ввиду более крупного предприятия, были приостановлены. Из всех портов испанского берега были собраны корабли и припасы для флота, который уже три года назад начали формировать на Тахо. Филиппа II сдерживала только боязнь нападения со стороны Франции, где дела Лиги шли неудачно.