Британия. Краткая история английского народа. Том I

Хью О’Нейл с торжеством был доставлен в Дублин; граф Десмонд, снова поднявший восстание в Менстере, искал убежища в Испании, и наконец дело завоевания было закончено. В годы правления преемника Маунтджоя, сэра Чичестера, была сделана серьезная и ловкая попытка умиротворить завоеванную область введением всюду чисто английской системы управления, суда и землевладения. Все следы старого кельтского устройства страны были отвергнуты как «варварские». Закон отнял у вождей их власть над кланами и поставил их в положение крупных вельмож и землевладельцев; члены кланов из подданных превратились в арендаторов, плативших своим лордам только известные обычные оброки и повинности. Система кланового землевладения была уничтожена, и наделы членов клана были превращены в чиншевые участки (copyholds) английского права. Таким же путем у вождей было отнято их наследственное право суда, и английская система решения дел судьями и присяжными заменила суд по обычному праву брегонов.

Всему этому кельты противопоставили непреклонное упорство своей расы. Ирландские присяжные, как и теперь, отказывались обвинять. Члены кланов были рады освобождению от произвольных вымогательств своих вождей, но все еще считали их начальниками. По внушению из Англии Чичестер сделал попытку ввести религиозное единообразие, но потерпел неудачу: англичане «Палисада» оказались такими же католиками, как и природные ирландцы, и единственным следствием попытки было создание на общей религиозной основе единого ирландского народа. Впрочем, твердое, но умеренное управление наместника достигло многого, и уже появлялись признаки готовности народа постепенно усваивать новые обычаи, — как вдруг при преемнике Елизаветы (в 1610 г.) английский совет принял и провел великую революционную меру, известную под именем колонизации Ольстера. Мирная консервативная политика Чичестера была заменена политикой широких конфискаций: две трети Северной Ирландии были объявлены собственностью короны ввиду того участия, какое ее владельцы принимали в недавней попытке восстания, а земли, приобретенные таким образом, были разделены между новыми поселенцами из Шотландии и Англии. В материальном отношении заселение Ольстера, несомненно, сопровождалось блестящим успехом. Среди печальных пустошей Тайрона всюду появились хутора и усадьбы, церкви и мельницы. Городской совет Лондона предпринял колонизацию Дерри и дал маленькому городу имя, столь прославленное его геройской защитой. Основы материального благосостояния, поставившего Ольстер выше остальной части Ирландии по богатству и просвещению, положены, несомненно, конфискацией 1610 года. Кроме тайного недовольства, эта мера в свое время не вызвала никакого сопротивления; выселенные туземцы угрюмо удалились на земли, оставленные им грабителями. Но эта мера отняла у ирландцев всякую веру в справедливость англичан и посеяла семена рокового недоверия и вражды, с которыми впоследствии приходилось бороться при помощи тирании и кровопролития.

Заселение Ольстера вывело нас за границы описываемого периода. Блеск побед Маунтджоя озарил последние дни Елизаветы, но не мог разогнать печали умирающей королевы. Она всегда была одинокой, а по мере приближения к могиле ее одиночество еще усиливалось. Политики и воины ее первых лет один за другим исчезали из ее Совета, а их преемники выжидали ее последних минут и интриговали из-за милостей будущего государя. Ее любимец, лорд Эссекс, был вовлечен в нелепое восстание, приведшее его на эшафот. Старый блеск ее двора побледнел и исчез. При ней остались только одни должностные лица; «прочие члены совета и вельможи при всяком случае уклоняются». При появлении ее перед публикой народ, одобрения которого она всегда добивалась, соблюдал холодное молчание. Менялся дух века, и по мере этого ее одиночество все усиливалось. Выросшая вокруг Елизаветы новая Англия с ее серьезностью, прозаичностью и моралью относилась холодно к этому блестящему, причудливому, бессовестному детищу светского Возрождения.