Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Для протектора гораздо более серьезную проблему, чем личная безопасность, представляло недовольство, охватившее сельскую местность. Экономика средневековой Англии быстро приходила в упадок. Лендлорды видели, какие огромные состояния можно заработать на шерсти. Общинные владения мешали им. Между землевладельцами и крестьянством уже несколько десятилетий шла война. Медленно, но верно сельские общины теряли свои права и привилегии. Общинные земли захватывались, огораживались и превращались в пастбища для овец. Ликвидация монастырей устранила наиболее могущественный и консервативный элемент старой системы и на какое-то время дала новый толчок уже шедшему процессу. Рост огораживаний стал причиной бедствий во всем королевстве. В некоторых графствах до трети пахотной земли превратились в луга, и и людских сердцах накапливалась злость на новоявленных богачей, жиреющих на их несчастьях, но по-прежнему жадных.

Таким образом, Сомерсету пришлось иметь дело с одним из самых тяжелых экономических кризисов, когда-либо пережитых Англией. Дело было не только в повсеместно распространившейся безработице, но и в тяготах, связанных с понижением стоимости денег. Проповедники громко обличали пороки. Примером распространенных в то время обвинений в адрес Тюдоров может служить проповедь «О плуге» Хьюго Латимера [23]в 1548 г.: «В прошедшие времена люди были исполнены жалости и сострадания; но сейчас жалости нет, в Лондоне наш брат может умирать на улице от холода, он будет лежать у двери и потом умрет от голода. В былые времена, когда в Лондоне умирали богатые, они по обыкновению помогали ученикам в университетах. Когда кто-то умирал, он завещал большие деньги на облегчение бедным. Милосердие ушло; никто не помогает школярам и бедным; теперь, когда знание Слова Христова вынесено на Свет и многие усердно изучают и трудятся, чтобы объяснить его, — теперь почти никто не помогает поддерживать их». Весной 1549 г. Латимер не раз выступал с проповедями о пороках века, о «чудовищном и зловещем голоде, чинимом человеком». «Вы, лендлорды, вы, собиратели ренты, имеете слишком многое. Я говорю вам, лорды и хозяева, это не во славу короля. Во славу короля, чтобы его подданные следовали истинной вере. Во славу короля, чтобы достигалось благоденствие и принимались меры против голода, и товары этого королевства должным образом использовались, чтобы заботились о голодных и чтобы все в королевстве употреблялось, как можно, для направления подданных к труду и удержанию их от праздности. Во славу короля — стоять имеете с большинством народа, а не с этими хозяевами стад, огораживателями, собирателями ренты, ибо они помеха чести короля — ведь там, где раньше было много хозяев и жителей, теперь только пастух и его пес. Это все явно направлено на то, чтобы превратить йоменов в рабов. Все богатства скапливаются в руках немногих. Вы имеете слишком много, гораздо более необходимого». Сомерсета окружали люди, сделавшие свои состояния теми методами, которые осуждал Латимер. Он сам симпатизировал крестьянам и йоменам и назначил несколько комиссий для расследования огораживаний. Но это только усилило недовольство и подтолкнуло угнетенных к активным действиям. Англия оказалась охвачена сразу двумя восстаниями. На юго-западе крестьяне-католики поднялись против Книги Общих молитв, а в восточных графствах поденщики выступили против проводивших огораживания лендлордов. Враги Сомерсета получили удобный повод для обвинений против него. В Германии в 1524–1526 гг. за Реформацией последовала кровавая Крестьянская война, когда беднейшие классы сел и городов с благословения реформатора Цвингли поднялись против угнетавшей их знати. Нечто похожее могло произойти и в Англии в 1549 г. Иностранные наемники подавили восстание на западе, но в Норфолке беспорядки оказались гораздо серьезнее. Сопротивление здесь возглавил владелец сыромятни Роберт Кет.

Свой штаб он устроил неподалеку от Норвича на Маусхолд-Хилл, где примерно 16 тысяч крестьян построили лагерь из землянок, укрытых ветками. Сидя под большим дубом, Кет день заднем судил помещиков, предъявляя им обвинение в ограблении бедных. Кровь не проливалась, но собственность, приобретенная за счет огораживания общинных земель, возвращалась в общее пользование, и повстанцы кормились скотом, принадлежавшим землевладельцам. Местные власти оказались бессильны справиться с крестьянами, и Сомерсет признавал справедливость их требований покончить с восстанием. Беспорядки распространились на Йоркшир и уже начали затрагивать центральные графства.