Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Прежде Яков считал себя стесненным в средствах. Теперь он полагал, что богат. «Нищие шотландцы», пришедшие вместе с ним в Лондон, тоже обогатились. Расходы двора увеличивались с пугающей быстротой. Вскоре Яков, к своему удивлению, обнаружил, что нуждается в деньгах. Это означало, что парламент он будет вынужден созывать часто. Елизавета обращалась к его услугам в исключительных случаях и всегда направляла на заседания своих уполномоченных. Теперь членам парламента, встречавшимся более или менее регулярно, представилась возможность организоваться, но Яков, в отличие от своей предшественницы, пренебрег необходимостью контролировать парламентские сессии через своих личных советников. Государственный секретарь Роберт Сесил, получивший титул графа Солсбери, не имел прямого контакта с палатой общин. Король предавался своим упражнениям в сочинительстве и нередко напоминал парламентариям о своем божественном праве управлять и их священной обязанности удовлетворять его потребности.

По вопросу о финансовом обеспечении монарха парламентарии придерживались господствовавшей на протяжении многих веков точки зрения: король должен «жить на свои средства», а традиционные доходы от земель короны и таможенных сборов следует использовать на общественные нужды. Обычно парламент голосовал за пожизненное предоставление королю доходов от таможенных сборов и не собирался снабжать его дополнительными средствами, за исключением крайних случаев. Для удовлетворения своих растущих потребностей Якову пришлось возрождать королевские прерогативные права в сфере налогообложения, которыми пользовались средневековые монархи, в частности в отношении портов. Вскоре он вызвал этим раздражение парламента, не забывшего своей победы над Елизаветой в вопросе о монополиях. К счастью, судьи постановили, что порты находятся под исключительной юрисдикцией короля и он вправе вводить дополнительные таможенные сборы. Это давало Якову такой доход, который, в отличие от прежних феодальных дотаций, возрастал вместе с увеличением национального богатства и повышением цен [48]. Палата обратилась к судьям с просьбой вынести свой вердикт относительно этой проблемы, а Яков поспешил перевести спор в чисто формальную плоскость, сведя его к решению вопроса о законности королевских прерогатив. На этом конфликт временно утих.

Король имел собственные взгляды на церковное устройство. Вскоре после восшествия на престол к нему обратились с петицией пуритане, пострадавшие при Елизавете в 1590-е гг. Противники государственной епископальной церкви, они надеялись теперь, что король из кальвинистской Шотландии прислушается к их мнению; умеренное крыло пуритан было бы вполне удовлетворено некоторыми изменениями в обрядах. Но Яков не испытывал симпатий к пресвитерианской церкви. Он понимал, что кальвинизм несовместим с монархией, и считал, что если подданные смогут сами выбирать себе религию, то в конце концов они захотят определяться и в политике. В 1604 г. он созвал в Гемптон-Корте конференцию с участием вождей пуритан и англиканских епископов. Предубеждение короля против пуритан стало очевидно очень скоро. В разгар дебатов он обвинил их в стремлении брать пример с шотландских пресвитеров, «которые так же согласны с монархом, как Бог с дьяволом. В пресвитериях будут собираться Джек и Том, Билл и Дик, и они будут обсуждать короля и королевский Совет и все их решения. Итак, я повторяю вам: король подумает [49]. Принесите, прошу вас, ваше ходатайство еще раз через семь лет, и если к тому времени я располнею и начну страдать от одышки, то, возможно, соглашусь снова вас выслушать. Но только сдается мне, что множество государственных дел не оставят меня без движения и я по-прежнему буду здоров». Яков дал понять, что никаких изменений в елизаветинском церковном установлении не будет. Его лозунг прозвучал так: «Не будет епископа — не будет и короля».

Вступление на престол Якова обнадежило не только пуритан, но и католиков: в конце концов, мать короля была их защитницей. Однако их позиция была сложной. Если Папа римский разрешит им присягать на верность королю в мирских делах, то, может быть, король позволит им исповедовать свою религию? Но папа Климент VIII не уступил. Он запретил присягать на верность королю-еретику. По этому вопросу компромисса быть не могло. В Европе разгорелся спор о принципах повиновения светской власти, и Яков включился в него. Иезуиты, нападавшие на Елизавету, пользовались в то время полной властью в Риме. Теперь они обрушились на Якова, опровергая законность его прав на трон. Казалось, что заговоры окружали короля со всех сторон. Яков, в общем-то, склонный к терпимости, был вынужден действовать. Католиков штрафовали за отказ посещать службу в государственной церкви, их священников изгоняли.