Британская империя

Но не было ли это постоянное возобновление войны с Францией в XVIII в. случайным, не есть ли оно прямое следствие близости Франции и неизбежности столкновений с нею? При тщательном изучении вопроса вы найдете, что это была не случайность и что войны связаны между собою как по внутренним причинам, так и по времени. Случайностью скорее является временное прекращение войны; возобновление же ее естественно и неизбежно. Правда, был за это время один долгий мир, продолжавшийся двадцать семь лет, после Утрехтского мира. Он был естественным результатом того истощения, в каком осталась Европа после войны за испанское наследство, которая, при сравнительно меньшей силе европейских государств того времени, почти равнялась великой борьбе с Наполеоном. Но зато все войны, следующие за этим перемирием, могут быть рассматриваемы как одна война, прерываемая случайными перемириями. Во всяком случае, три войны между 1740 и 1783 годами: война за австрийское наследство, Семилетняя война и американская война, поскольку они суть войны между Англией и Францией, тесно связаны между собою и составляют как бы военную трилогию. Я обращаю ваше особое внимание на это обстоятельство потому, что эта группа войн, если мы будем рассматривать ее как одно событие, объединенное великой целью и результатом, дает нам ту руководящую черту, которой так недостает этому периоду. Только слепота и извращенность понятий заставляют нас не замечать всей грандиозности этой фазы английской истории и обращать наши взоры на мелкие внутренние происшествия, парламентские распри, партийные интриги и придворные сплетни. Восшествие на престол Георга III случайно совпадает с серединой этого периода, и нам кажется благодаря детскому способу распределения истории, что оно создает деление там, где в действительности никакого деления нет, а существует, наоборот, необыкновенно явная непрерывность. В парламентской и партийной политике вступление на престол Георга III действительно составляет значительную эпоху, английские же историки всегда предпочитают писать историю парламента, а не историю государства и народа: в результате мы оказываемся введенными в заблуждение и остаемся совершенно слепы к одному из величайших и самых достопамятных поворотов в английской истории. Я утверждаю, что эти войны представляют одну великую и решающую борьбу между Англией и Францией. Взгляните на факты. De jure первая из этих трех войн окончилась Ахенским договором в 1748 году, за которым последовал восьмилетний мир между Англией и Францией. De facto было вовсе не так. Каково бы ни было значение договора в Ахене в деле примирения других европейских держав, принимавших участие в войне, договор этот едва ли на минуту прекратил борьбу между Англией и Францией, ибо великий вопрос о границах английских и французских поселений в Америке, о пределах Акадии и Канады также горячо оспаривался после договора, как и до него. И оспаривался не только на словах, но и оружием, как будто война все еще продолжалась. Больше того: то же самое можно сказать и о споре из-за другой границы, вдоль которой в то время также встречались англичане и французы, именно на границе их владений в Индии. Замечателен факт, на который, однако, мало обращают внимания, что некоторые из наиболее достопамятных столкновений между англичанами и французами, из всех имевших место в течение их долгого соперничества, некоторые из классических событий в английской военной истории случились именно в эти восемь лет, когда между Англией и Францией номинально был мир. Мы все слышали, что французы построили форт Дюкень (Fort Duquesne) на реке Огейо, что английская Виргинская колония послала для нападения на него отряд из 400 человек под предводительством Георга Вашингтона, тогда еще совершенно молодого человека и британского подданного, что Вашингтон был окружен и принужден сдаться. Мы слышали также о поражении и смерти генерала Бреддока (Braddock).[19] Еще лучше помним мы борьбу между Дюпле (Dupleix) и Клайвом (Clive)[20] в Индии, защиту Аркота и другие подвиги, результатом которых было основание британской Индийской империи. Все эти события составляли часть отчаянной борьбы за первенство между Англией и Францией – и что же? Большая часть из них случилась после Ахенского договора в 1748 году и до начала второй войны в 1756 году. Итак, мы имеем одну большую войну, начавшуюся в 1741 году или немного раньше и продолжавшуюся до Парижского мира в 1763 году, то есть около 20 лет. Она окончилась самым ужасным поражением, какое когда-либо в новейшие времена испытывала Франция, исключая 1870 год, – поражением, решившим судьбу Бурбонского дома. Но пятнадцать лет спустя, еще при жизни того великого государственного человека,[21] который указал Англии пути к победе, Англия и Франция снова ведут между собою войну. Франция вошла в сношения с восставшими английскими колониями, признала их независимость и оказала им помощь войсками. Опять в течение пяти лет продолжается борьба между Англией и Францией и на суше, и на море. Но следует ли это считать совершенно новой войной или отголоском той, которая только что затихла? Ни для кого ни на минуту не было тайной, что Франция теперь мстит Англии в час бедствия за все, что претерпела от нее. Возмездием за потерю Канады было создание Соединенных Штатов. Выражаясь словами, сделавшимися со временем столь знаменитыми, «она призвала к существованию новый мир для того, чтобы восстановить равновесие в старом». Таким образом, эти три великие войны связаны между собою гораздо яснее, чем могло казаться с первого взгляда. Но насколько действительно тесна их связь, мы увидим лишь тогда, когда узнаем, каково основание вражды этих наций, и убедимся, что одно и то же основание служило подкладкой всех трех войн. При поверхностном взгляде это кажется не так. Война между Англией и Францией никогда не ведется исключительно между этими державами, а всегда перемешана с другими войнами, которые ведутся одновременно. Эти крайне сложные комбинации составляют характерную черту восемнадцатого столетия. Какое отношение, например, может иметь взятие Квебека к борьбе между Фридрихом и Марией-Терезией из-за Силезии? Эта запутанность отношений дает большой простор историческим ошибкам и преждевременным обобщениям. Спорный вопрос всегда может быть истолкован совершенно ошибочно; например, заметив, что в Семилетней войне все протестантские европейские державы были заодно, мы могли бы заключить, что протестантизм взял верх в Индии или в Канаде над католицизмом; но мы оказались бы на очень ложном пути.