Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919

Тот факт, что Колчак высказался за проведение всеобщих выборов в Национальную ассамблею, которая должна принять решение о предстоящей форме правления в России, как только будет восстановлен порядок, полностью развеял мечты офицеров старой армии о быстром возврате к самодержавию. Его заявления против экстремистов любого толка объединили большевиков и сторонников царизма практически в один лагерь. Его интерес к английским традициям и институтам был хорошо известен; еще до революции он выступал как сторонник конституционализма. Приверженцы царизма надеялись, что принятие им верховной власти свидетельствует, что он отказался от своих демократических принципов, но постепенно его официальные заявления представителям британского правительства стали просачиваться наружу и сеять страх в рядах обеих групп сторонников абсолютизма. Лидеры большевиков никогда не скрывали своего трепета и ужаса перед демократией, как ее понимали в Англии, и заявляли, что скорее предпочтут возвращение к старому режиму, чем конституцию, подобную английской или американской. Следовательно, не существует реальной разницы в принципах большевиков и приверженцев старого режима, вопрос лишь в том, кому достанется власть. В тот момент они оставили этот пункт на потом и объединились, чтобы уничтожить человека, который был врагом и тех и других.

23 декабря около полуночи из русской штаб-квартиры поступил сигнал тревоги. Со всех сторон послышались выстрелы, и, пока я одевался, в мой вагон ударила пуля. Всадники небольшими группами окружали Ставку без признаков какого-либо приказа. Я провел смотр своего батальона на временных квартирах и велел личной охране проводить меня в штаб-квартиру. Жаль, что с нами не было какого-нибудь художника-импрессиониста, чтобы запечатлеть нашу странную процессию. Когда моим людям выдали овчинные шубы, необходимые в этой холодной снежной стране, в этом был истинно английский стиль, потому что все они оказались черного цвета, что делало моих людей идеальной мишенью как днем, так и ночью. Их меховые шапки были темно-коричневыми, хорошо узнаваемого нансеновского стиля, и при свете полумесяца их головы четко просматривались с расстояния 300 ярдов. У этой шапки острый конец, и ночью она напоминает маленькую митру. Так что в своих огромных меховых сапогах, темных остроконечных шапках и длинных черных шубах британские томми ничем не отличались от вереницы черных монахов, молчаливо двигавшихся вперед по ледяному снегу. Температура была такой, что, если легкий ветер нес в глаза капли воды, они тут же застывали в уголках глаз твердыми белыми кусочками льда. Выдыхаемый воздух замерзал, не успевая выйти из носа, и из каждой ноздри висели сосульки, порой длиной до 2 дюймов, которые снизу примерзали к усам. Брови, ресницы и торчащий мех, прилегавший к лицам мужчин, покрывались инеем и приобретали вид белых кружевных рюшей, какие можно видеть на бабушкиных чепцах.

Когда мы вошли в штаб-квартиру русских, где толпились возбужденные офицеры и солдаты, моя охрана выстроилась по обе стороны вестибюля и без лишних слов, сняв винтовки, примкнула к ним штыки. Русские, которые даже теперь спорили, в какую сторону скатится ситуация, посмотрели на моих солдат и сразу же тоже построились. Колебаний больше не было. Английские солдаты завладели русской штаб-квартирой, а репутация английских солдат в таких критических ситуациях, как эта, известна всему миру. Я расспросил начальника штаба генерала Лебедева в отношении приказов, отданных им для подавления мятежников, и спустился в вестибюль, где не обнаружил никого, кроме своих «монахов». Никто из тех, кого там не было, не поверил бы, что присутствие всего нескольких английских солдат в этот критический момент могло полностью изменить обстановку. Во время революций все законы и нормы охраны общества вырваны с корнем. Люди чувствуют себя как во время землетрясения, все ненадежно, каждый сомневается в своем соседе. Если те, кто готов поддержать власть, в нужный момент смогут увидеть, что есть хотя бы одна маленькая группа, вокруг которой можно сплотиться и которая, не боясь смерти, выполняет свой долг, опасность сразу отступает. Неуверенность исчезает, и все сразу же возвращается в норму. Мы вышли на улицу и увидели ровные ряды пехоты и кавалерии, выстроившиеся в линию под командованием офицеров, ждущих приказа.