Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка

В произведениях Галифакса встречается немало интересных высказываний о политических партиях, к которым маркиз относился с явным осуждением. В памфлете «Мысли и рассуждения о политике» он утверждал, что «партийная вражда разделила мир на два лагеря». Представители каждой из партий, по его мнению, забывают обо все на свете, кроме самих себя. Галифакс подчеркивал, что многие люди присоединяются к партии «торопливо». А затем очень скоро покидают ее ряды, испытывая «чувство стыда». Он считал, что никто в партии не должен высказывать собственного мнения, и, как правило, счастливыми бывают те, кто придерживается «общепринятых взглядов». За последнее время партии включились во все сферы деятельности, и потому люди, даже хорошенько не подумав и не разобравшись в целях и задачах партий, торопятся присоединиться к той из них, к которой «испытывают меньшую неприязнь». А те, кто не вошли в партию, выглядят, как «оставшиеся не у дел». Люди присоединяются к партии «по незнанию», и только стыд удерживает их от выхода из ее рядов; каждая партия, пребывающая в оппозиции, критикует ошибки администрации, совершенно не задумываясь о том, что может совершить еще более серьезные прегрешения, когда сама окажется у власти. Переоценивая свои возможности, не пытаясь взглянуть на себя критически, партии, как правило, не в состоянии добиться успеха, в особенности, если речь идет об отставке правительства. Галифакса возмущало то, что партии выступали от лица народа. «Партии в государстве подобны пиратам, маскирующимся в фальшивые наряды, – писал он в трактате «Государственные принципы». – Они выдвигают требования о народном благе, а в действтельности преследуют свою реальную выгоду». Все сказанное позволило Галифаксу заключить, что партии «позорят всю Англию»73. Подобные негативные оценки, которыми наделял партии Галифакс, свидетельствовали о его явном недопонимании той роли, которую им суждено было сыграть в политической жизни страны. По мнению историков, маркиз отказывался признавать «ценные элементы в партийной системе», и, быть может, именно поэтому он оказался «последним из длинного ряда государственных деятелей», которые считали возможным управлять страной, не обращаясь к партиям74.

Важное место в произведениях просветителя занимали его рассуждения о гражданских и личностных свободах. Галифакс неоднократно выступал в парламентских дебатах, отстаивая свободы слова и вероисповедования. Свободу маркиз называл «возлюбленной человечества». Он утверждал: «Свобода обладает таким властным очарованием, что порабощает нас, и мы открываем в ней все новые и новые ценности, которых в ней, возможно, нет вовсе. Однако, если бы она не была столь прекрасна, то мир, возможно, не сходил бы из – за нее с ума»75. Стремление к свободе, на взгляд Галифакса, не должно никем ограничиваться или подавляться, и потому те, кто пытается лишить народ свободы, как правило, терпят неудачу.

Галифакса интересовал вопрос о том, должна ли свобода быть безграничной, а если нет, то в какой степени и кем она регламентируется. Он прочно увязывал свободы людей с государственными законами, видя в последних средство ограничения. И хотя Галифакс признавал, что власть и свобода «редко находятся в добрых отношениях» и редко вступают в прочный союз, поскольку трудно объединить их вместе, так как они «ссорятся на расстоянии», тем не менее он был уверен в том, что следует искать пути компромисса. Ведь, на его взгляд, «власть и свобода подобны жаре и влаге, когда они хорошо сочетаются, то все процветает, а если наступают поодиночке, то все приходит в запустение»76.

Пример наиболее органичного сочетания власти и свободы Галифакс усматривал в правлении конституционной монархии, утвердившейся в Англии после Славной революции. «Наше правление справедливо противится возвышению как власти, так и свобод», – писал он на страницах «Характера триммера». И хотя власть и свобода в «смешанном» правлении пребывают в «состоянии борьбы», однако этого не следует опасаться, поскольку государственное правление в стране «подобно нашему климату, когда ветры приносят с собой шум и волнение, но в то же время они способствуют очищению воздуха, чем облегчают наше существование». «Хотелось бы верить, – продолжал свою мысль Галифакс, – что свежий ветерок, утвердивший свободу, не обратит ее в штормовой ураган, который сметет само государство». И если дело не дойдет «до конвульсий», то свобода народа только укрепит здание конституции, заключал просветитель77.

Галифакс неоднократно высказывался и в поддержку свободы слова. Он осуждал введение цензуры в печати, ратовал за свободное высказывание граждан. Особенно беспокоило его отсутствие достаточной свободы прений в парламенте. На взгляд маркиза, «свобода мнений – это то, что должно охраняться в парламенте в первую очередь»78.