Читаем Британский музей полностью

Британский музей

Любуясь полусонной городской улочкой, он занят изображением старых домов, отбрасывающих длинные тени на мостовую, причудливой игрой солнечных бликов в кронах мощных деревьев, раскинувших свои ветви позади церковного двора, силуэтами зданий, вырисовывающимися на фоне утреннего неба. Все дышит спокойствием, ясный мир напоен светом и тишиной. Рисунок напоминает те скромные и простые виды родной страны, какие художник наблюдал в пору своей юности на полотнах голландских пейзажистов старшего поколения. Однако умение, с которым прорисованы деревья и дома, запечатлены естественное освещение городской улочки, тонкие градации оттенков серого и черного, выдает руку большого мастера.

Антуан Ватто (1684–1721) Флейтист и две женщины. Около 1717. Бумага, сангина, мел. 25,3x37,5

В рисунке Антуана Ватто, который изображает играющего на флейте молодого человека и двух нарядных дам, разрабатывается излюбленный художником мотив, где прелесть музыки соседствует с обаянием женской красоты. Фигура флейтиста незавершена, а все три персонажа не связаны между собой единым действием. Сильные и энергичные штрихи красного мела и легкие скользящие прикосновения белого динамичны и непосредственны. Вероятно, перед зрителем — зарисовка с натуры.

Известно, что Ватто во все периоды своего творчества находил время писать этюды. В них он «останавливал мгновения» кипящей и ослепительной жизни французской столицы. На данном рисунке видны тщательные штудии нарядов и точная прорисовка поз, которые острый взгляд живописца уловил в реальной жизни. Несмотря на то что содержание картин Ватто никогда не было списано с натуры, художник оставался ей верен в частностях, используя свои наблюдения в будущих больших полотнах. Позы персонажей данного рисунка можно обнаружить в поздней, известной по гравюрам работе «Сельский концерт» и в картине «Трогательное признание».

Изысканный костюм играл большую роль в работах Ватто. Наряды на его картинах были столь хороши, что фасоны платьев начинали копировать и живопись становилась законодательницей мод. Однако прежде, чем придумать новое, необходимо как следует изучить существующее, и мастер терпеливо и подробно фиксирует элементы одежды придворных щеголей и богатых дам, что наглядно демонстрирует данный рисунок. Простыми средствами художник ухитряется передать сложные изгибы складок и переливы шелка в нарядах своих героев. Будучи неплохим музыкантом, Ватто столь же верно и детально изображает и манеру игры на флейте.

Томас Гейнсборо (1727-1788) Дама с розой. Около 1763. Бумага, цветной и белый мел. 46,4x33

В начале 1760-х Томас Гейнсборо жил и работал в Бате, городе, знаменитом своими горячими источниками и минеральными водами. На модном курорте, куда съезжались аристократы со всей страны, у художника не оказалось серьезных соперников-портретистов, поэтому заказы поступали один за другим. Он работал так много, что в 1763 даже заболел от переутомления и настолько серьезно, что одна местная газета известила о его смерти. Гейнсборо почти беспрерывно писал портреты представителей высшего общества и светских красавиц, делал зарисовки.

К этому периоду его творчества относится и рисунок молодой женщины с розой в руках. Лицо дамы, полускрытое тенью широкополой шляпы, вполне узнаваемо, но, скорее всего, это не портрет, а лишь набросок, в котором художник стремился найти жесты и позу, как следует изучить наряд модели, положение сладок и игру света и тени на дорогой ткани. Возможно, зарисовка сделана с натуры во время одной из прогулок по окрестностям города: под ногами дамы изображены несколько листьев и травинок. Однако в данном случае природное окружение не интересует Гейнсборо. Он только намечает штриховкой фон и почву.

Внимание мастера занято красивым и сложным платьем, каждую складку которого он тщательно прописывает, изящными движениями дамы, приподнявшей край пышной юбки и грациозно выставившей вперед маленькую ножку в модной туфельке. С виртуозностью и деликатностью Гейнсборо прорабатывает белым мелом детали: переливающиеся жемчужины ожерелья и бархатистые лепестки розы. Предполагают, что эта зарисовка сделана к портрету графини Марии Хау (1763, Кент-Хаус, Лондон).