Брюханы

– - Что же это у тебя сено-то по навозу раструшено? Видно, тебе не жалко хозяйского добра! В навоз стелют солому, а не сено; сено-то небось в три раза дороже…

В этот день Захар объехал всех давальцев, набрал у них столько работы, что к нему на полок все не поместилось, и он должен был нанять ломового. Приехав домой и убравшись совсем, он пошел наверх. Ему было как-то не по себе, отчего-то щемило сердце, как будто предчувствуя что недоброе. Он лег на свою постель и в беспричинной тоске пролежал вплоть до ужина.

Во время ужина в кухню вошел Иван Федорович. На губах его играла улыбка, и глаза светились лукавым огоньком. Остановившись в дверях, он громко крикнул:

– - Ну, кто знает, что за слово "суприз"?

– - Кому ж больше знать, окроме ездока! -- проговорил Матвей.

– - Знаешь ты, Захар?

– - Знаю, -- нехотя проговорил Захар.

– - Что же это за слово?

– - Сюрприз -- неожиданность.

– - Так вот зайди после ужина в дом; хозяин хочет тебе суприз поднесть.

И Иван Федорович повернулся и вышел из кухни. Все примолкли, как будто бы задумались, что может преподнести Захару хозяин. Гаврила первый нарушил молчание:

– - Чем же это он хочет тебя удивить?

– - Може, жалованье прибавит, -- сказал Федор, очевидно чувствовавший, что Захара ожидает нечто нехорошее, и засмеялся.

– - Прибавит два белых, а третий как снег, -- проговорил Сысоев и тоже усмехнулся.

Захар потемнел, и у него пропал аппетит. Он съел ложки две каши, потом отер рукой рот, перекрестился и полез из-за стола. Взявши картуз, он вышел из кухни и направился в хозяйский дом.

Пока фабричные доедали кашу, пили квас и топтались в кухне, прошло с четверть часа. Ефим один из первых поднялся в спальню. Захар в это время уже был там и копался что-то у своей постели.

– - Ну, зачем тебя хозяин требовал? -- спросил Ефим, подсаживаясь на его постель.

– - Книжку велел приносить, -- расчет хочет выдать, -- дрожащим голосом проговорил Захар.

– - Расче-от? -- протянул Ефим. -- За что-о же?

– - Ничего не объясняет, а только сказал: "Принеси книжку и получай расчет".

Ефим с минуту молчал, потом и сильном негодовании воскликнул:

– - Ну, не правду ли я тебе говорил? Не идолы ль они? Это они не стерпели -- Ивана Федоровича настроили, а тот хозяина… Облоеды!..

Захар только махнул рукой и с книжкой в руках пошел в дом.

Когда он вернулся с паспортом и деньгами, Ефим горячо заговорил:

– - Ты этим не печалься: бог не выдаст -- свинья не съест. Москва не клином сошлась, -- найдется такое место, где за тебя обеими руками ухватятся, а на этих-то и плюнуть стоит…

Утром на другой день Захар со своей котомкой за плечами, но уже не такой белой, вышел из спальни и направился со двора. Ефим проводил его до калитки и долго прощался с ним, всячески утешая. Захар благодарил его и обещал не прерывать с ним знакомство. Распростившись, Ефим пошел на работу, а Захар опять к своей тетке, от которой он сюда поступил.

‹1905›

Текст рассказа печатается по изданию "Крестьянских рассказов": том 5, второе издание, 1911.