Брюки мертвеца (ЛП)

Обычно я слеп, как шотландский рефери на длинной дистанции, но отчаяние подарило мне рентгеновское зрение. Буквально в пятнадцати минутах от площадки, на этом рынке, киоск электроники. Мне все еще нужно подойти поближе через поддельные холодильники, морозилки и колонки, чтобы убедиться, что тут и вправду есть две диджейских виниловых деки. Мое сердце стучит все сильнее и сильнее: У НИХ ЕСТЬ ИГОЛКИ И КАРТРИДЖИ! Боже, спасибо тебе! Спасибо богу танцевальной музыки Эдинбурга...

Я подхожу к восточному молодому парню в майке «Эвертона»:

— Виниловые деки, они работают?

— Да конечно, — отвечает он, — как новые.

— Сколько?

— Восемьсот евро, — выражение его лица очень серьезное.

— Они древние, — усмехаюсь я, — двести.

— Они винтажные, — холодно говорит он, — семьсот пятьдесят.

— Так не пойдет. Они, наверное, даже и не работают. Триста, — на лице парня не дергается ни один мускул.

— Они работают, как новые. Семьсот. Ты выглядишь взволнованным, будто они нужны тебе срочно. Думай об этом как об одолжении, мистер.

— Блять... — лезу в карман и отсчитываю деньги. К счастью, менеджеру всегда нужна наличка. Всегда есть мудила — торговец наркотой, швейцар отеля, уебок в такси, охрана, полицейский, коорому нужно заплатить или дать взятку.

Маленький пиздюк улыбается и пропевает мне:

— Как новые, мой друг, как новые...

— Ты бессовестный, маленький уебок-манипулятор, — отдаю парню деньги и визитку, — когда-нибудь задумывался о карьере в музыкальном бизнесе?

20. Больной — бизнес-класс

Сидеть в бизнес-классе — безграничное наслаждение. Это не преимущество обслуживания; больше — статус над плебеями в течение следующих нескольких часов. Сидя на своем месте, я делаю обязательно презрительное лицо, когда они проходят мимо меня в позорный класс. Кроме того, это дает мне роскошь обладания своей территорией и время на раздумья.

Через проход рядом сидит гейский ублюдок; светлые волосы, облегающие клетчатые штаны, голубая майка с круглым вырезом, и возмутительно громкий. Хотел бы я, чтобы Бен был таким. Какой смысл иметь сына-пидора, который не выделяется? Который хочет жить скучной гетерожизнью? Притеснение порождает борьбу, порождающую культуру, и было бы дерьмово, если бы пидоры пропали с планеты, так как чопорные пезды наконец-то узнали, что планета круглая. Этот парень, около тридцати пяти, в каком-то роде звезда. Даже стюарды — возмутительно для мужчины — все будто в ролях шоу Эрни Вайза в лоб с его чванством. Во имя спорта я решил посоревноваться с ним в том, кто может показать себя самым вонючим, самодовольным, требующим к себе внимания уебком на самолете.

— Как получить напиток на этом мертвом рейсе! — я трясу руками, чтобы продемонстрировать свою нервозность.

Эта уловка эффективно срабатывает; буйный пидор переключает внимание на меня, по-пидорски соблазнившись моим олимпийским нарциссизмом.

— Я слышу кельта в этом говоре! — пищит королева счастья.

— Так и есть, — отвечаю я, — мое любезное возвращение на другую сторону Стены Адриана в первый раз за долгий период. И я думал мой внутренний Мел Гибсон уснул!

— Ох, нет, я уверяю вас, он жив и здоров, но без очаровательной шотландки!

Вдруг стюардесса появляется над нами, поднося бокалы с шампанским.

— Ангел милосердия, — я моментально выпиваю бокал, пока тянусь к следующему, — можно?

Стюардесса снисходительно улыбается.

— Простите меня, пожалуйста, второй бокал мой, очень нервничаю, когда летаю!

— Ох, перестаньте, — говорит королева, беря свой бокал, — я очень волнуюсь о своих собаках в багажном отсеке, два лабрадудля, которые совсем не привыкли к путешествиям.

Пока я заглатываю свое второе шампанское, мы выезжаем на взлетную полосу и взлетаем; я рассказываю пидору ужасную историю о двух питбулях в багажном отсеке самолета, когда один питбуль вырвал нижнюю челюсть другому:

— Они напали друг на друга после того, как багаж сдвинулся и упал на них, — наклоняюсь и шепчу, — они не следят за животными на этих перелетах. У вас есть страховка, да?

— Да, есть, но...

— Но это не вернет их, — говорю я.

Он с ужасом вздыхает, пока самолет выравнивается в небе; уже можно расстегнуть ремни. Я покидаю его проведать низший класс, оставляя пережевывать ужас, в который превратился его перелет.

Эконом-часть самолета, по сути, трущобы в небе. Спад забился в место у окна. Ебать, этого южно-литского неряху будто окружила смерть. Майки напряженно сидит рядом с ним, пока Юэн дремлет у прохода со своими мрачными и депрессивными мыслями. О дивный, новый мир, в котором десятиминутное засовывание члена в жопу шлюхе может разрушить твою жизнь.

— Как поживают мужчины? Настоящие мужчины, — закатываю я глаза, — пехотинцы, тут, в эконом классе?

— Не разговаривай со мной! — кричит Спад.

— Я спас твою жизнь, ты, тупая марионетка! Опять же: это ты проебал простую работу для психопата Сайма. И ты, — огрызаюсь я на Форрестера.

— Я его...

— Знаю, партнер.

— Так и есть, — демонстративно говорит Форрестер.