Читаем Брюки мертвеца (ЛП) полностью

Я смотрю на ее компанию, пытаясь рассмотреть, есть ли там хорошая вагина, но эта знакомая токсичная потребность сочится из нее, как радиация из жертвы Чернобыля, и мне нужно съебать. Пока она отвлечена банальными перепалками с группой, я беру все в свои руки и разговариваю с девушкой с красивым овальным лицом, которая, похоже, стоит с краю группы. Несмотря на очевидное безумие, она очень пьяна и одета в смехотворно облегающее мини-платье. Выходя в таком виде, женщина заявляет себя сумасшедшей развратницей.

— Твое платье идеально. — Оно не оставляет практически ничего для воображения, но все равно притягивает внимание. Выигрышное комбо.

— Сегодня особенный день, — говорит она, удерживая мой взгляд и улыбаясь.

Мои яйца начинают трещать.

— Ты ходила?

— Неа, не было билета.

— Это фигово. Хороший день.

— Уверена в этом, — улыбается она снова, подогревая мое либидо ослепительной белоснежной улыбкой и темными глазами. — Я смотрела по телевизору.

— Знаешь, то, что я хочу сделать сейчас — расслабиться с парой банок пива и посмотреть игру по телевизору. Мне уже надоели толпы, — заявляю, смотря на хаос вокруг и избегая голодных глаз Велотренажера.

Она смотрит на свой беременный живот.

— Да. Мне тоже.

— Я бы пригласил тебя к себе, но я живу в Лондоне. Тут ради игры и навещаю семью...

— Пошли ко мне, если хочешь, я живу на Халмайрс Стрит, — она указывает на конец улицы, — у меня есть пиво и вся игра на «Ютубе». Мы можем посмотреть ее на телевизоре.

Я киваю на ее беременный живот.

— Твой парень не расстроится?

— Кто сказал, что у меня есть парень?

— Не из форточки надуло же, — улыбаюсь я.

— Может быть, — говорит она, пожимая плечами. — Секс на одну ночь в Магалуфе.

Мы ускальзываем от группы Велотренажера и проползаем через толпу к ее дому. В начале она мне не позволяет трахнуть ее. Мы смотрим первый гол Стоукса, потом перематываем до эйфорических последних десяти минут. Я глажу ее живот, но останавливаюсь, когда вспоминаю о подобном увлечении моего отца беременным животом Аманды, моей бывшей, когда она носила Бена. Говорил же уебку, чтобы он хотя бы подождал до рождения ребенка, прежде, чем, блять, трахнуть ее.

В любом случае, мы обнимаемся, в конце концов она сдается и мы идем в спальню. Я укладываю ее на кровать и присовываю ей сзади. Давно я не трахал настолько беременную пташку, со времен моей бывшей миссис, и, должен признать, я наслаждаюсь новизной. Что-то есть в этом гротескно красивое. Мы падаем от усталости после, я бы и рад поспать, но возвращаюсь в сознание, когда все выпитое пиво пытается покинуть тебя за один раз, и моментально становлюсь бодрым. Она лежит на боку, я выскальзываю из кровати и оставляю ей записку, немного обеспокоенный тем, что не знаю ее имени. Хотя она мне его и не говорила, но все было слишком чувственно.

Ты замечательная, целую.

Точно стоит трахнуть ее еще разок после рождения ребенка. Тоже потенциальный работник «Коллег» Эдинбурга, если сможет скинуть ребенка на свою мать.

К сожалению, она просыпается. Садится на кровати.

— Привет... ты уходишь?

— Было замечательно, было просто прекрасно встретить тебя, — говорю я, беру ее руку в свою и нежно поглаживаю, глядя в глаза.

— Увижу ли я тебя снова?

— Нет. Ты никогда больше меня не увидишь, — говорю я ей грустную правду, — так будет лучше.

Она начинает плакать, потом извиняется:

— Извини... Просто ты был таким хорошим со мной... моя жизнь — полное дерьмо. Мне пришлось перестать работать. Я не знаю, что буду делать, — и смотрит на свой живот.

Я поднимаю ее подбородок и нежно целую в губы. Моя рука лежит на ее огромном животе. Смотрю в ее мокрые глаза, позволяю своим намокнуть, вспоминая несправедливости детства. — Проблемы Первого мира. Ты — красивая женщина и ты переживешь этот плохой период и пройдешь этот страшный путь. Кто-нибудь полюбит тебя, ты — тот вид человека, который дарит любовь. Ты скоро или забудешь меня, или я останусь приятным расплывчатым воспоминанием.

Она дрожит у меня в руках, и слезы текут по ее лицу:

— Да... ну, наверное, — хнычет она.

— Слезы — это замечательные, сверкающие украшения женской души, — говорю я ей. — Мужчины должны плакать больше, я вот никогда не плачу, — вру я. Плакать вместе — проще, и я чувствую, как мои слезы текут по сигналу; богатые и обильные, вместе с соплями от кокаина. Я встаю и вытираю их. — Это редко со мной случается... Мне нужно идти, — говорю я ей.

— Но... это... Я думала, мы сделали...

— Шшшш... все хорошо, — воркую я, надевая куртку, и выхожу из комнаты, пока она разрывается громким ревом.

Я покидаю квартиру бодрым шагом и прыгаю вниз по ступенькам, довольный своей работой. Запоминающийся вход — это хорошо, но самое лучшее — это продемонстрировать эмоциональный выход, который разламывает других на части чувством потери. Это заставляет их хотеть еще больше.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже