Брюки мертвеца

Это озадачивает уебка. Он пялится на пустой стакан. Он проебал свою жизнь, жизнь дерьмового полицейского со старым Кристофером Ривом. Алкоголь не волнует, полицейский ты или злодей: он просто хочет отправить тебя в ад. Я прошел через все это дерьмо. Этот мудила Гарри решил, что ему никак не выбраться отсюда, так что он все равно налил и присел после моего второго приглашения под прицелом пушки. Он смотрит на меня, глаза обвинительно сужаются.

— Ты убил тех бродяг, — пидор пытается пялиться на меня.

Я снова смотрю на мудилу и молчу. Всматриваюсь в душу этого полицейского. Все они одинаковые, несмотря на телешоу, которые изображают их чуть ли не супергероями. Я же только вижу сплетницу, дорогушу-жену — суетливую сущность дрочилы, запрограммированного служить другим.

Гарри моргает и прочищает горло:

— Они были кусками дерьма, но все же ты хладнокровно убил их. Тех двух, которые угрожали Мел и детям, — утверждает он, пытаясь снова, блять, смотреть в упор.

Дерзкая пизда. Дыши. Раз... два... три...

Эти маленькие глаза-бусинки. Будто ебаный хомяк смотрит на тебя из клетки. Такой же, как был у нас в школе. Его разыгрывали в лотерее и кто-то забирал его домой на каникулы. Видели бы вы, блять, лицо учителя, когда он увидел, кто, блять, выиграл. Бедный Хэмми, он попал к Бегби на лето! Мы видим его в последний раз! Так оно и было. Бедный маленький золотистый подонок так и не вернулся. Естественная причина смерти — уебки живут всего лишь год, хотя никто за пределами моего дома не верил в это. Они все думали, что уебок убил его.

— Ты не мог об этом забыть? Не мог оставить нас в покое... полиция... разберется с этим, — этот Хэмми, то есть, простите, уебок Гарри, продолжает: — Потому что это то, кем ты являешься... это то, что ты делаешь. Ты сделал... ты... — речь мудилы замедлилась до мычания, а веки потяжелели.

— GBD, друг. Оксибутират натрия, дизайнерский наркотик с анестезирующем свойством. Игрушка секс-преступников. Не волнуйся, я кинул только щепотку — никакого насилия. Даже больно не будет. Я просто вывожу тебя из игры.

— Что?.. — его глаза закрываются, шея тяжелеет, голова клонится вперед. Он хватается за стул.

И уебок смотрит на шланг, с которого я снял насадку и закинул на потолочную балку. На конце я делаю петлю. Его глаза отслеживают, откуда идет шланг — он из сада, прокинут через окно. Диб диб даб, ты, полицейский ублюдок. Мальчик уже усыплен, он в состоянии лишь демонстрировать страх сквозь замешательство в стеклянных глазах.

— Павший мусор, алкаш-суицидник, — объясняю я уебку. — Никогда не любил ебаную полицию, друг. Думал, что только дома, в Шотландии, и что американские полицейские будут другими. Но неа. Я ненавижу всех полицейских. Везде.

Он пытается встать, но падает со стула, теперь он валяется на ковре. Я нагибаюсь над ним и даю ему пощечину. Нет. Уебок почти потерял сознание. Я вытер оружие и положил обратно в ящик. Закинул шланг вокруг его шеи и посадил обратно на стул; к счастью, он не такой уж тяжелый, около 175 ростом, 80 килограммов по ощущениям. Импровизированная веревка идет через балку и в окно, соединяется с катушкой от шланга, а та прикреплена к стене гаража. Я разузнал все это заранее. Должно послужить сильным рычагом.

Я открываю окно и выхожу наружу. Подхожу к катушке и начинаю заматывать ее. Заглянув внутрь, вижу, как уебок поднимается на стул, его рот хлюпает, глаза отупели под тяжелыми веками, которые ему сложно держать открытыми. Я скидываю уебка на ноги; усталыми руками он дотягивается до шланга, пытаясь его ослабить. Тупой мудак отлично ведется на уловку, забираясь на стул и пытаясь ослабить шланг, который душит его, но он точно следует моему плану! Уебок пытается последний раз стянуть шланг, а потом я бешено тяну вверх, держа обе руки на рычаге, ослабляю и натягиваю снова, заставляя обмякшего полицейского ублюдка встать на носочки.

— Не доебывайся ни до меня, ни до того, что мое, друг, — говорю я, пока залезаю обратно и выбиваю стул из-под его ног. Мудила повисает, глаза выпучены, язык свешивается, и я рад похрипывающим звукам, которые он издает, я слышал больше, чем достаточно, слов изо рта этого мусора. Потом ломающий, трещащий звук, но слышится он снаружи — я смотрю на колесо со шлангом, оно начинает, блять, изгибаться из-за веса.

Я подхожу к окну и захлопываю его, чтобы снять напряжение с катушки. Потом я иду обратно к этому Хэмми, ебаному Хомяку-уебку; вижу, как его сумасшедшие глаза раздуваются, пока он дергается и плюется, качается и брыкается, но мудила молодец, все еще сражается.

Быстрей давай подыхай, ты, ебаный полицейский подонок!