Брюки не требуются

Теперь на танцполе только мы с Макайлой. Она продолжает двигаться. Я остаюсь неподвижным. Смотрю. Восхищаюсь. Возбуждаюсь. Тяжело дышу. Сердце колотится. Член рвется в путь. Опускайся, парень. Вниз. Сначала мне нужно немного выпустить пар. Не уверен, что это вообще сработает.

— Итак, — кричу я, перекрикивая музыку, — я забыл спросить тебя раньше, но ты согласилась на ту работу?

Она качает головой.

— Это было неправильно для меня. Ты был прав. Он не собирался быть рядом. Ему нужен был только менеджер.

Все еще стоя там, не двигаясь, я киваю.

— Ты найдешь то, что ищешь.

Кто знает, может быть, я тоже так сделаю.

Продолжая двигаться, она наклоняется ближе.

— Ты собираешься танцевать или как?

— Я не танцую, — отвечаю я ей, не сводя глаз с этих маленьких выпуклостей, выпирающих из-под ее платья. Боже, я так сильно хочу пососать их.

Пожав плечами, она говорит:

— Поступай как знаешь, — а затем поворачивается, чтобы потанцевать с тем, кто стоит рядом точно так же, как это сделал Курт.

Минуточку!

Песня меняется, и еще больше людей начинают покачиваться, подпрыгивать, двигаться в такт.

Она не оборачивается.

Она побеждает.

Она, бл*дь, выигрывает.

Не в силах удержаться от движения, я кладу руки ей на бедра и прижимаюсь к ее спине. Она тает от моих прикосновений и позволяет мне переместить наши тела так, чтобы она больше не была частью какой-либо группы.

Я не уверен, что то, что мы делаем, можно назвать танцем. По-моему, это больше похоже на секс в одежде.

Откидывая ее волосы в сторону, я целую ее плечо.

Она извивается и, задыхаясь, шепчет:

— Думала, ты не умеешь танцевать?

Облизывая ее шею, я нахожу ее ухо.

— Я сказал, что не танцую; это не значит, что я не умею.

— О.

Тихий звук, который она издает в ответ, вызывает вспышку жара по всему моему телу.

Одним шагом поворачивая ее лицом к себе, я притягиваю ее ближе. Два шага, и мои руки ложатся на ее талию, и кажется, что они созданы для ее изгибов. Три шага, и я просовываю свое бедро между ее ногами.

Макайла опирается руками на мои плечи, а затем поднимает на меня свои карие глаза, не моргая, но на этот раз вместо того, чтобы убежать, я ловлю себя на том, что теряюсь в них.

Басы гремят все громче и громче, и мы двигаемся вместе. Когда мои руки скользят вниз к ее бедрам, ее руки поднимаются и обхватывают мою шею.

Прошло много времени с тех пор, как я смотрел кому-то в глаза и позволял ей видеть меня, и чудовищность того, как я открываюсь ей, кажется правильной. Такое чувство, что пришло время сделать шаг из огненной ямы ада, в которой я пребывал.

Танцуя под песню, которую я даже не знаю, я позволяю чувственному ритму музыки направлять меня.

Ей так хорошо в моих объятиях.

Я провожу руками по ее обнаженной спине, чтобы запутаться в ее волосах.

Она наклоняет голову, обнажая мне свое горло, и единственное, что я могу сделать, это наклониться, чтобы провести губами по ее нежной коже. Макайла дрожит от моего прикосновения, и я притягиваю ее еще ближе.

Тела вокруг нас тоже прижимаются друг к другу, но, когда мой член сильно прижимается к ее животу, всего этого становится слишком много. Нахожу ее шею, целую ее и шепчу ей на ухо:

— Что ты скажешь, если мы вернемся ко мне и потанцуем там?

Отстраняясь, она смотрит на меня очень долго, а затем ухмыляется.

— Что? Горизонтально, без одежды?

Подмигнув, я говорю:

— Это не приходило мне в голову, но, если ты настаиваешь.

— Лжец. — Она улыбается.

Проведя рукой по ее заднице, я снова целую ее в шею.

— Ну, возможно, я немного солгал, но, если серьезно, я действительно хочу с тобой поговорить.

Она многозначительно проводит руками по моим бокам.

— Разве ты не придерживаешься той философии, которая гласит, что разговоры переоценивают?

— Я придерживаюсь своей собственной философии. Есть время поговорить… и время потрахаться.

Отступив назад, она заливается смехом.

— Что тут смешного? — спрашиваю я.

Сделав глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, она говорит:

— Ты пытаешься цитировать Кевина Бэйкона из «Свободные»? Потому что, если это так, то его фраза звучит так: «Есть время смеяться… и время плакать, время скорбеть… и есть время танцевать».

Теперь я тоже смеюсь и обнимаю ее одной рукой.

— Правильно, «Никто не поставит Малышку в угол».

Она шлепает меня рукой.

— Не тот фильм. Это Патрик Суэйзи из «Грязных танцев».

— Не танцую, не смотрю фильмы про танцы, помнишь?

— Ты не знаешь, чего лишаешься.

— Ты права, — говорю я ей и именно это имею в виду.

Ее улыбка не гаснет.

С этими словами я утаскиваю ее с танцпола.

— Давай выбираться отсюда.

Как только мы подходим к лестнице, то проходим мимо Мэгги, которая останавливает меня на полпути. Почти невозможно что-либо расслышать из-за музыки, поэтому она шепчет мне на ухо:

— Макайла не типичная пляжная зайка, поэтому, пожалуйста, будь с ней осторожен.

Я понимающе киваю, быстро чмокаю Мэгги в щеку и говорю ей, что забираю Макайлу домой.