Брюки не требуются

— Я не уверен, что смог бы быть таким же бескорыстным, как муж Саммер.

Я смотрю ему в глаза.

— Я думаю, он любит ее и хочет, чтобы у нее было то, чего он не может ей дать. Он знает, что она любит его. Я думаю, он скорее защищен, чем бескорыстен.

Кам снова целует меня.

— Знаешь, я думаю, ты, возможно, права.

— Что? — Я ахаю в притворном удивлении.

Его губы скользят вниз по моему горлу, и вибрация его смеха ощущается так приятно.

— Да, я это сказал. Ты меня слышала. А теперь двигаемся дальше… — Он целует кончик моей груди. — Как ты думаешь, книга «Летний менаж 2» уже вышла?

Моя голова откидывается назад.

— Я не уверена, но посмотрю завтра.

— Звучит заманчиво, — бормочет он, облизывая мой сосок.

— Мне это нравится, — шепчу я. — Сделай это еще раз, немного ниже.

Как будто тренируясь в послушании, он подчиняется. Затем он опускается ниже, и еще ниже, заставляя меня извиваться самым восхитительным образом. И он на этом не останавливается.

Позже, когда мы кончаем во второй раз, он заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе. Прижимаясь к теплу его тела, я не могу перестать думать о Саммер и о том, как сильно они с мужем любят друг друга.

Приходит осознание. Я думаю, что раньше я была неправа. Ты не любишь кого-то, отпуская его на свободу, чтобы посмотреть, вернется ли он к тебе.

Ты держишься крепко и никогда не отпускаешь.

И это именно то, что я намерена сделать.

Эпилог. Музыкальный что?

Кам

Два месяца спустя

— С годовщиной тебя,

С годовщиной тебя!

С годовщиной, Камден Уотерс,

Поздравляю тебя!

Я смотрю на Бруклина поверх своих темных очков.

— Эту песню поют на день рождения, тупица.

Он снимает коробку со своего плеча и ставит на пол.

— Пошел ты, ублюдок, — говорит он и добавляет салют двумя руками и одним пальцем. — Это почти то же самое.

Смех вырывается из меня.

— Тебе действительно стоит остаться на День благодарения.

Он пожимает плечами.

— Нет, мне нужно кое-что сделать.

— Что ж, если передумаешь, приходи завтра.

Его кивок говорит мне, что он не намерен менять свое решение. Это открытая дорога, его видеокамера и та рукопись, над которой он работал.

Это пугает, насколько хорошо я его знаю.

Трудно поверить, что год назад я переехал в этот пляжный городок, не имея ничего, кроме спортивной сумки и плохого отношения к себе. Я знал одного человека, Бруклина Джеймса, младшего брата моего лучшего друга — ну, сводного брата. К счастью для меня, в тот момент он только снял дом на пляже и пригласил меня переехать к нему. И что еще более удачно для меня, я это сделал. Этот ублюдок из кожи вон лез, чтобы помочь мне выбраться. Он устроил меня на работу, показал местность и познакомил с Мэгги. И, как говорят в фильмах… остальное уже история.

Но давайте не будем придавать ему слишком большого значения, иначе это ударит ему в голову, а она и так достаточно велика из-за его внешности кинозвезды.

— И это все? — спрашиваю я, оглядывая спальню, которая раньше принадлежала Макайле, но теперь принадлежит Бруклину.

— Вот и все, — говорит он, плюхаясь на кровать и разворачивая пачку сигарет. — Операция «Музыкальные дома» завершена.

Проходя мимо него к двери, я хлопаю его рукой по плечу.

— Серьезно, братан. Спасибо, что делаешь это.

Выбив сигарету, он засовывает ее в рот, а затем искоса смотрит на меня.

— О, чувак, ты будешь у меня в долгу за это.

Я останавливаюсь у двери и оборачиваюсь.

— Что угодно, в любом месте — называй, как хочешь.

Он указывает сигаретой в мою сторону и дарит мне одну из своих знаменитых бруклинских улыбок. Знаете, из тех, что могут зажечь рождественскую елку, по крайней мере, так говорят девочки.

— Я запомню, что ты это сказал.

— Мое слово, чувак. — У меня колотится сердце.

В ответ я получаю один из тех калифорнийских медленных кивков, вам лучше поверить, что я вас поддержу.

Я в таком дерьме.

Внизу Мэгги возится на кухне… со своим новым парнем. Авраам, я думаю, или, может быть, это Авель. Не уверен. Во всяком случае, какое-то библейское имя.

Я прочищаю горло.

— Как насчет тыквенного пирога на завтра? — спрашиваю я, забавляясь. В нем должно быть немного языка и капелька слюны, потому что они получаются горячими и тяжелыми, языки, и все такое.

Черт, Бруклин облажался.

Мэгги отрывается от своего парня.

— Я как раз собираюсь его начать. Не волнуйся, я приготовлю все к завтрашнему дню и вернусь с включенными колокольчиками, чтобы помочь с ужином в честь Дня благодарения.

Я прохожу мимо счастливой пары.

— Я надеюсь на это, потому что я беспокоюсь не о твоих колокольчиках. — Я смотрю вниз. — А о своих. — шучу я.

— Верно, — смеется она. — Не мог бы ты, пожалуйста, сделать что-нибудь, чтобы Макайла меньше нервничала из-за завтрашней встречи с твоей матерью и сестрой? Пожалуйста. Мне все равно, что именно.

Я поворачиваю голову по сторонам.

— У меня как раз есть кое-что на примете.

— Иди и возьми ее, тигр, — рычит Мэгги, показывая мне свои когти.

Я качаю головой.

Она — это слишком.