Брюнетка в клетку

– А кто же тогда, по-вашему, Конан Дойл? – полюбопытствовала Фаина, курившая уже вторую сигарету подряд. Дым улетал в сторону залитого дождем окна, за которым уже не было видно сада.

– Да ладно меня подлавливать! – подскочил тот. – Конан Дойл – это писатель. Он написал «Затерянный мир», я кино смотрел.

– А! – воскликнули хором несколько голосов. – Кино! Кино – другое дело.

– Так чей дух-то, чей?

– Предлагаю просто кинуть клич, – предложила Фаина. – Кто откликнется, тот и откликнется.

– Да? А если ужас какой-нибудь откликнется? Карл Маркс, например?

– Он по-русски не разговаривает.

– Тут язык никакого значения не имеет, – пояснила Анжелика. – Дух внушает мысли. И мы их транслируем. Можно хоть кого вызвать – хоть Индиру Ганди.

– Потрясающая скудость фантазии, – прострекотала Капитолина, севшая обратно под локоть к Уманскому. – Если уж вызывать, так вызывать. Ученого какого-нибудь. Или философа.

Все промолчали. Вероятно, возражать гувернантке считалось неэтичным. Тем более что главная фигура – Фаина – взирала на нее сквозь клубы дыма весьма благосклонно.

Пока они спорили, все потихоньку организовалось. Откуда-то появился большой белый лист, который Вольдемар старательно разделил на сектора. В каждом секторе написал по букве алфавита. На перевернутом блюдце из старинного сервиза, а потому тонком и легком, была тем же фломастером сделана засечка.

– Мне прямо как-то не по себе! – воскликнула Зоя и обхватила себя руками за плечи.

Лариса за все это время не проронила ни слова. Жидков совершенно явно намеревался участвовать в большом семейном мероприятии, и ей ничего не оставалось делать, как сидеть и следить за ним.

– Послушай, а дети не боятся грозы? – вполголоса спросила она у него.

– Откуда я знаю? Даже если и боятся… О них женщины позаботятся.

– Но ты же опекун.

– Формально, только формально. На самом деле вся ответственность лежит на Анжелике.

«Уж она позаботится о детях! – подумала Лариса. – Эдакая птичка божия. Махнет хвостом – и поминай как звали».

Когда погасили люстру и зажгли свечи, все перестали разговаривать, и тогда стало слышно, как скрипит и потрескивает дом и идет снаружи дождь. Это были бы очень уютные шумы, если бы не Шубин, который нервничал и оттого громко сопел.

Анжелика взяла блюдце и положила на самую середину стола, на лист с алфавитом.

– Так кого позовем? – шепотом спросила она. – Решили?

– Зови царя! – тоже шепотом скомандовал Жидков. – Николая. Спроси, зачем он от престола отрекся.

– Дурак, – шикнула на него Фаина. – Про себя надо спрашивать, мы же не материал для исторического очерка собираем.

– Руки, давайте руки, – потребовал Вольдемар, оказавшийся докой в спиритических делах. Первым вытянул свои и положил пальцы на блюдце. – Надо едва касаться, чтобы не мешать ему двигаться.

Все по очереди – кто с опаской, кто торопливо – последовали его примеру.

– Столько грабель на одну вшивенькую тарелочку! – прошептал Жидков, но на него немедленно цыкнули.

– Вызываем дух, – тонким ужасным голосом завела Анжелика, – царя Николая Александровича. – Огоньки, трепетавшие на кончиках свечей, неожиданно резко наклонились в одну сторону, словно где-то открылось окно или дверь. – Вы здесь? Отвечайте!

Лариса, которая едва касалась подушечками пальцев драгоценного фарфора и чьих-то еще пальцев, неожиданно почувствовала легкое, едва уловимое движение. Блюдце медленно и плавно поехало по направлению к букве «Н».

Анжелика вытянулась в струнку, как жрица, впавшая в транс. На губах ее появилась напряженная улыбка. Однако после буквы «Н» блюдце отправилось сначала к букве «Е» и напоследок прогулялось к «Т».

– НЕТ? – удивленно переспросила Анжелика все тем же противным пронзительным голосом. – Это не Николай Александрович? А кто же в таком случае разговаривает с нами?

Лариса сдула челку со лба, заметив попутно, что Уманский, чьи руки слегка соприкасались с ее, глядит на снующее туда-сюда блюдце с огромным изумлением. В сущности, она и сама могла поклясться, что все эти сплетающиеся конечности едва касаются его поверхности.

Блюдце немного подумало и ответило:

– ТРСТР.

– ТРСТР, – завороженно повторила Маргарита. – Что бы это значило?

Однако Анжелику вовсе не смутил подобный поворот дела.

– Мы благодарим тебя, ТРСТР, и просим ответить на наши вопросы. Ты поможешь нам?

– ДА.

Анжелика еще не успела набрать полную грудь воздуха, когда Жидков влез и быстро спросил вместо нее:

– Что было в той записке, которую нашли рядом с телом моего дяди Макара?

Анжеликина челюсть клацнула, а ее глаза сверкнули бешенством. Однако блюдце принялось носиться по листу бумаги. Чьи-то руки едва не соскочили с него и догнали уже на ходу. Лариса про себя складывала из букв слова. Через некоторое время все стало ясно. На вопрос: «Что было в той записке?» – неведомый ТРСТР ответил:

– ПОМНИ ПРОШЛОЕ.

Лариса посмотрела на Жидкова, а Жидков посмотрел на нее. В глазах обоих отражался один и тот же вопрос. И тут раздался скрипучий голос Фаины:

– Моего мужа убили? Ответь нам, кто бы ты ни был.

– ТРСТР, – подсказал Шубин. – Ответь нам, ТРСТР. Ее мужа убили?