Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Когда доктор Чу ушел, толпа в галерее зала начала гудеть. Следующим свидетелем должна была быть Бетти, которая прождала в суде весь день. К всеобщему удивлению прокурор Джозеф Даффи поднялся на ноги и сказал: «Обвинитель не требует присутствия мисс Бетти Тинг Пэй для предоставления доказательств». Председатель согласился, и Бетти отпустили.

В зале раздались вздохи зрителей и ворчание журналистов. Бетти была звездным свидетелем и главным заголовком для газет. Для тех, кто подозревал следствие в постановке, это решение стало еще одним доказательством. Если бы правительство действительно хотело узнать, почему умер Брюс Ли, почему им не вызвать человека, который последним видел актера живым? Было много вопросов, которые нуждались в ответах, и противоречивых показаний, которые требовали разъяснений. Действительно ли Брюс и Рэймонд приехали к ней вместе? Почему Брюс был полностью одет, когда пришли санитары? Был ли в квартире таинственный молодой человек? Кто-нибудь пытался двигать тело до прибытия «Скорой помощи»? Почему доктор Чу настаивал на отправке тела в больницу королевы Елизаветы, а не в баптистскую?

Вместо того чтобы задать любой из этих вопросов, прокурор и судья просто позволили Бетти Тинг Пэй уйти.

Следующий день был посвящен показаниям и допросу одного человека — государственного эксперта-химика, доктора Лама Кинга Ляна. В течение шести часов он подробно рассказывал о каждом тесте, который проводился для вскрытия. Согласно докладу доктора Ляна, анализы крови показали, что Брюс принял одну таблетку «Экваджезика» и небольшое количество каннабиса. Этого количества было недостаточно для передозировки. Дальнейшие тесты на все виды яда и наркотиков, известных человечеству, — включая ртуть, мышьяк, висмут, сурьму, свинец, алкоголь, морфин и «шпанскую мушку» — были отрицательными. У Брюса не было передозировки. И его не отравили.

Если одна из стратегических целей расследования коронера заключалась в том, чтобы публика заскучала и благодаря этому утихомирилась, то план сработал. К концу дня атмосфера в суде Цзунь Ваня значительно успокоилась, а количество репортеров, ожидающих снаружи здания суда, резко сократилось.

Чтобы подавить беспорядки после смерти Брюса, правительству нужно было социально приемлемое объяснение. Загвоздка была в том, что медицинские эксперты не пришли к единому мнению. Гонконгские врачи — доктор Дональд Лэнгфорд (американский врач, который лечил Брюса 10 мая), доктор Питер Ву (китайский невролог, который спас жизнь Брюса 10 мая) и доктор Р. Р. Ликетт (коронер из Новой Зеландии) — считали, что причиной смерти Брюса Ли является каннабис. Однако с американской стороны доктор Дэвид Рейсборд, невролог Калифорнийского университета, который обследовал Ли после случая 10 мая, правильно указал, что не было зафиксировано ни одного обоснованного случая смерти от каннабиса. Основываясь на имеющихся доказательствах, доктор Рейсборд считал, что причина смерти неизвестна и непознаваема.

Правительство приняло решение привлечь всемирно известного патологоанатома из Лондона, профессора Роберта Дональда Тира. Расследование отложили на две недели из-за его напряженного графика. Тир был профессором судебной медицины в Лондонском университете и приглашенным лектором в колледже столичной полиции (Скотланд-Ярд). Случай Брюса Ли был идеален для профессора, обожающего внимание и тяготеющего к смертельным случаям высокой важности. Он также руководил вскрытиями и свидетельствовал на коронерских расследованиях смертей Джими Хендрикса (1970) и Брайана Эпстайна (1967), менеджера «Битлз». Он был представлен гонконгской прессе и публике настоящим Шерлоком Холмсом.

Проанализировав выводы коронера и изучив доказательства, Тир лично пригласил других экспертов по делу на встречу с Иисусом[129]. «Профессор Тир, доктор Ву, доктор Ликетт и я встретились на одном из верхних этажей больницы королевы Елизаветы, — вспоминает доктор Лэнгфорд. — Это была не совсем генеральная репетиция показаний на суде, но Тиру представилась возможность предупредить нас о том, что Гонконг под угрозой, что нас не считали мировым центром судебной патологии, что здесь не проводилось никаких исследований, устанавливающих возможность смерти от каннабиса и что мы не должны своими действиями ставить местное медицинское сообщество в затруднительное положение. Если кто-то и должен решить, что химические вещества в марихуане опасны и могут быть смертельными, то это заключение не должно приниматься в маленькой заводи вроде Гонконга. Нас не просили лжесвидетельствовать, но предупредили, что весь мир будет наблюдать за нами. В то время мне показалось, что на свидетелей оказывают давление».