Брюс Ли: сражающийся дух

Нунчаку, которые Брюс использует в «Яростном кулаке», легче, чем тяжелое деревянное оружие, обычно используемое для поединков. Эти более легкие «палочки» можно вращать еще быстрее, что только усиливает восторг зрителей. Когда позже свистящий звук рассекаемого воздуха перекрыл дубляж, сцены оказались еще более впечатляющими. Хотя Брюс не был официальным постановщиком схваток, его влияние ощущается сразу, и особенно — в сценах с нунчаку.^[14]

«Палочки» появились на белый свет в качестве орудия труда, а не оружия. Первоначально их использовали крестьяне на острове Окинава, расположенном в Южно-Китайском море, при молотьбе риса, — чтобы отделять зерно от шелухи. Когда японцы завоевали Окинаву, они конфисковали все оружие у островитян, чтобы предотвратить месть. Островитяне, люди смешанной крови, живущие на перекрестке нескольких торговых путей, в течение столетий сочетали китайские боевые методы с развитыми в азиатских культурах. И теперь они проявили находчивость, разработав систему борьбы, в которой использовали свои орудия труда в качестве боевого оружия. На острове жило немало китайских семей, в том числе там обосновались и несколько монахов. Окинавские повстанцы уговорили этих монахов обучить их секретам китайского рукопашного боя.

В конце концов японцы обнаружили этот метод и ассимилировали подобные боевые техники в своей собственной культуре. К тридцатым годам двадцатого столетия боевые школы размножились по всей Японии. Этот новый стиль назывался каратэ, в буквальном переводе — «китайская рука», хотя позднее значение было изменено и слово стало значить «пустая рука».

Тот факт, что каратэ, которому было от силы двадцать лет, гораздо лучше известно в Америке, чем кунг-фу, развивавшееся не одно столетие, объясняется тем, что «каратэ» принесли в США военные после Второй мировой войны. То, что каратэ берет начало от шаолиньских монахов, обучивших своему искусству жителей Окинавы, чтобы помочь им сбросить гнет японских завоевателей, не прошло мимо внимания Брюса Ли.

Первые же сцены «Яростного кулака» затрагивают самые глубокие чувства китайского народа. Веками китайцев грабили и эксплуатировали более сильные иностранные державы. Столетия отношения между Китаем и Японией были открыто враждебными, прерываясь регулярными периодами войны.

Япония повинна в территориальном разделе Китая в начале этого столетия, и она продолжала унижать Китай, Гонконг и остальную Азию в течение Второй мировой войны. Чувства часто были спрятаны под приветливыми улыбками для туристов, но глубокая обида на японцев была затаена. Несмотря на годы, проведенные в Соединенных Штатах, Брюс хорошо знал национальные чувства и беззастенчиво сыграл на них. Сам он также получал некоего рода удовлетворение, изображая сцену, где один мастер кунг-фу сметает целую школу каратэистов.

Когда Брюс Ли неспешно переводил взгляд на японских противников и провозглашал: «Эй вы, слушайте меня! Я покажу вам, что мы — не больная нация», публика просто шалела, вскакивая с мест или на сиденья, чтобы громко выразить свое одобрение и восторг.

Еще одна ключевая сцена в концентрированном виде выражает настроение картины: Брюс срывает знак «Собакам и китайцам вход воспрещен» с главного входа в Шанхайский парк и, в прыжке забросив ногу выше головы, разбивает его вдребезги. Это не кинематографическая ложь: такой знак действительно там висел. Вдобавок ко всему этому, он еще побеждает русского борца, которого сыграл Боб Бэйкер, перед тем, как фильм достигнет своей кульминации и Брюс расправится с самураем, убившим его учителя.

К концу показа второго фильма Брюс превратился из превосходного бойца, который на экране умел драться так же хорошо, как и в жизни, в что-то значительно большее. Он сделал то, о чем мечтает каждый политик, — его имя было у всех на устах. Он стал национальным героем.

В первые недели после выхода на экран «Яростного кулака» атмосфера на улицах Гонконга, наверное, напоминала то, что происходило в Англии, когда английская футбольная команда выиграла матч у немцев в финале кубка мира в 1966 году. Это был не просто выигранный футбольный матч, точно так же происходящее на улицах Гонконга в 1971 году было не просто реакцией публики на увлекательный новый фильм. Это было проявление национальной гордости — триумф над давним врагом. В этом смысле «Кулак ярости» ничем не уступал тому наводнению послевоенных фильмов, вышедших в пятидесятые годы, в которых немцы и японцы изображались не иначе как в виде злобных карикатур.

Брюс нанес ответный удар, заявляя во все горло, что он китаец. Сказать, что публика сходила с ума, не будет преувеличением: он задел нерв, идущий в самое сердце своих соотечественников. Он заменил ощущение неполноценности и сомнения в себе чувством достоинства, самоуважения победителя. И новый герой гонконгских китайцев к их изумлению был китайцем!