Теперь, когда Тан уложил всех местных бандитов, «Крестному отцу» приходится импортировать наемников, которых играет Уон Инь Сик, бойцов в стиле корейского хапкидо и каратэ играют Боб Уолл и Чак Норрис. В западном варианте фильма героя Норриса зовут Кольт. Предложив перемирие, банда заманивает Тана в ловушку. Вот упали наземь первые два противника; внезапно действие перемещается из глубинки в центр Рима, и последний бой разыгрывается под арками Коллизея. Тан и последний из оставшихся врагов, англосаксонец Кольт, сходятся в бою со всем достоинством и формальностью, присущими самурайским воинам. Крошечный котенок — единственный свидетель этой сцены. Опять-таки, есть комические моменты, когда, например, Тан сдирает пучок волос с оголенной груди Кольта, но надо сказать, что это, вероятно, лучшая боевая сцена, снятая Брюсом Ли. Хотя Брюс очень старался, чтобы эта схватка не выглядела односторонней, каким будет ее исход, сомнений не возникало.
В первой половине сцены Кольт близок к победе. Несколько раз он сбивает Тана с ног, изо рта Тана появляется струйка крови. Поворотным становится тот момент, когда Тан ускоряет свой ритм ног, а Кольт следует за ним, не осознавая, что инициатива перешла к Тану и теперь он диктует скорость. Тан поднимается на ноги и отпрыгивает назад, и вдруг начинает танцевать и двигаться как Мухаммед Али. Озадаченный Кольт, привыкший к более зажатым техникам каратэ, не знает, как реагировать. Бой далее развивается очень похоже на то, как это было с Джо Левисом и Грегом Бейнсом. Тан обрушивает невероятно быструю комбинацию ударов на Кольта и начинает теснить его. У Кольта сломаны рука и нога, но он опять поднимается на ноги, чтобы продолжать борьбу. Тан опускает взгляд на разбитую ногу Кольта, как бы говоря: «Послушай, зачем тебе что-то доказывать? Остановись, пока это возможно». Но воинский кодекс Кольта оставляет ему только две возможности: победа или смерть. На лице Кольта возникает какое-то подобие улыбки — он принимает свою судьбу. Он наносит последний шквал ударов, и в конце Тан ломает Кольту шею. На лице Тана появляется странное выражение сожаления. Он осторожно опускает тело Кольта на землю и, выражая свое уважение, кладет куртку и черный пояс Кольта поверх его тела.
Побеждая Норриса на фоне величайшей арены Западного мира, Брюс опять-таки показывал своим зрителям именно то, что они хотели видеть. Но он осознавал, какие чувства он затрагивает, и старался включить и другие послания. То, как он отдает дань чести только что убитому противнику, соответствует одному из принципов воинского кодекса: к сильному противнику относиться с уважением.
Брюс Ли говорил своим друзьям, что «Путь дракона» станет хитом в мандариноязычном округе, но что на Западе он не собирается его показывать. Герой Брюса намного мягче, и его стрижка (зачесанная вниз с подчеркнутыми баками) делает его вид почти эльфийским. Легкий юмор, от которого восточная аудитория просто корчилась от смеха, возможно, не очень изыскан. Но сценарий Брюса основывался на настоящем понимании души китайского народа, и постепенно герой сбрасывает свою поверхностную наивность, обнажая свое истинное лицо героя.
Под недоверчивый хор гонконгской прессы Брюс предсказал, что кинокартина принесет пять миллионов долларов. Подергивая головами от изумления, журналисты также выказывали некоторое раздражение. Одно только прославление успеха Ли было для них малоинтересно, им нужны были недостатки.
Честно сообщая о новой вехе в карьере Брюса, пресса была более обеспокоена тем, с кем же он все-таки спит.
Семья Брюса теперь переехала из маленькой квартиры по Мэн Ван-роуд в один из немногих отдельных двухэтажных домов в Гонконге по Камберленд-роуд, 41, в районе Коулун Тонг.
Хотя дом на одиннадцать комнат воспринимался бы как что-то обычное в Беверли-Хилс, для Гонконга это был настоящий дворец. К большому дому вели ворота из кованой стали, его окружала восьмифутовая каменная стена, скрывавшая большой японский сад, по которому меж деревьями протекал и вливался в пруд с золотыми рыбками ручей, над которым возвышался украшенный орнаментами мост. Из окна большой комнаты, в которой Брюс установил аудиоаппаратуру, открывался вид на этот сад. В доме было достаточно места, чтобы Брюс мог разместить там и свою огромную библиотеку, и полностью оснащенный гимнастический зал.
Брюс заменил красный «порше», который пришлось оставить в Лос-Анджелесе, новым красным 350-сильным мерседесом, вероятнее всего, это тот же мерседес, который появляется в последних кадрах «Пути дракона». И когда он наконец опять смог носить любимые шелковые костюмы, пресса единодушно провозгласила его «Самым безвкусно одевающимся актером года».